Первые существенные контакты мордвы с мус. миром восходят к X в., когда Волжскую Булгарию по приглашению ее царя Алмуша (Алмаса) посетило посольство арабского халифа аль-Муктадира с миссией установления контактов.

В XIII–XIV вв. в условиях доминирования Золотой Орды часть мордовских князей ориентировалась на Русь, а часть – на булгар. Присутствие мордвы в булгарских городах золотоордынского периода документируется значительным материалом, в т. ч. погребением знатной мордовки, открытым в Ханской усыпальнице в г. Болгары, но совершенным не по исламскому обряду (см. также: Ислам у мордвы в золотоордынский период).

Приверженность части мордвы к мусульманству отмечалась путешественниками средневековья. Так, фламандец Г. Рубрук, совершив путешествие в Монголию в 1253–55 гг., стремясь по поручению французского короля Людовика IX выяснить возможности союза с вел. ханом в борьбе против ислама в затянувшихся крестоносных войнах в Зап. Азии, писал, что мордва (Merdas), под которой он понимал мордву-эрзю, являются «сарацинами». Как известно, сарацинами в европейских гос-вах, а также на Руси в период крестовых походов называли народы, исповедовавшие ислам.

Несколько позже австрийский гос. деятель и дипломат С. Герберштейн, посетив Россию дважды (в 1516–18 и 1526–27 гг.), в своих «Записках о Московитских делах» сообщал, что на восток и юг от р.Мокши встречаются огромные леса, где живет народ мордва (popoli Morduisti), который имеет свой собств. язык и состоит под властью московского кн. «Из них некоторые пребывают в идолопоклонничестве, – отмечал он, – другие – магометане». Эту же информацию без ссылки на первоисточник продублировал итальянец Р. Барберини, побывавший в Московии в 1565 г., охарактеризовав народ мордовский как «частью идолопоклоннический, частью магометанского исповедания».

В период существования Казанского ханства ислам восприняли многие представители мордовской феодальной знати, чтобы сохранить за собой свои вотчины (поместья-беляки). Напр., кн. Куломза и Кижедей, проживавшие в Казани и получавшие именной ясак с мордовских деревень Старое Парадеево, Дубенки, Тарханово и Ведянцы, судя не только по их антропонимам, но и этнической принадлежности их владений, были мордвинами. На надгробьях некоторых знатных людей, обнаруженных на тер. Казанского ханства, имеются эпитафии с собств. именами Мухши, Мокша, Мохшеват, свидетельствующие, скорее всего, о мордовской принадлежности их носителей. В исторических источниках 1-й пол. XVI в. упоминаются «Мордвинова Расовы дети» как представители мордовской феодальной аристократии, занимавшие высокие административные посты при ханском дворе в Казани, что также обусловливалось принадлежностью к исламскому вероисповеданию.

Качество мордовско-татарских этнических связей довольно давно стало зависеть еще от одного существенного фактора, а именно от русских, появившихся на Ср. Волге в канун монголо-татарского нашествия и постепенно, хотя и с переменным успехом, усиливавших здесь свое влияние, в т. ч. посредством внедрения православия. Воеводам, а затем и губернаторам на местах не раз повелевалось «смотреть накрепко», чтоб «махометане мордву, чувашей, черемис, вотяков и протчих тому подобных иноверцев в свою веру не превращали и не обрезывали». Не удовлетворяясь данными указаниями, казанский губернатор граф Платон Мусин-Пушкин по доношению архиепископа Казанского Иллариона от 20.10.1732 г., в свою очередь, настаивал перед Правительствующим сенатом на принятии новых ограничений, направленных против распространения мусульманства: «Також запретить надлежит, чтоб магометане чувашских, черемисских, вотякских и мордовских вдов и дочерей девок под смертною казнью в замужество за себя не брали».

Принятие православия содействовало бракам мордвы с русскими, чувашами, представителями др. народов России, исповедовавшими эту конфессию. Что касается браков ее с мус. народами (татарами, башкирами и др.), то они были относительно редкими, ибо христианская религия, как и ислам, препятствовала заключению таких браков, оберегала конфессиональную эндогамию. «Конечно, браки между Мордвою и Татарами запрещаются и тщательно избегаются народом, – писал в 1870-х гг. известный русский этнограф В. Н. Майнов. – Но тут влияет разница в религиозных верованиях, а вовсе не то, что мордва, напр., относилась свысока к татарской национальности; напротив того, нам всюду приходилось лишь слышать похвальные о татарах отзывы за их рачительность, хозяйственность, трезвенность и трудолюбие».

К нач. ХХ в. на тер. Мордовии, кроме многочисленных мечетей в каждом татарском селе (от 3 до 7 мечетей к каждом селе в дореволюционный период), было несколько исламских учебных заведений, в которых обучались студенты из разл. регионов. Об их уровне подготовки свидетельствует тот факт, что все классики татарской литературы из числа уроженцев Мордовии (Х. Такташ, Ш. Камал, А. Абдсалямов) получили базовое образование именно в этих медресе.

В рамках борьбы с религией, которая была развернута в 1920–30-е гг., практически полностью были уничтожены не только мечети и медресе, но репрессированы, расстреляны или сосланы все имамы и др. служители мус. культа. До 2-й пол. 1980-х гг. м. о. находилась на нелегальном положении: верующие тайком собирались в частных домах или на квартирах для совершения намаза, проводили коллективные праздничные молитвы на пустырях или кладбищах. В сов. время в республике оставалась одна действующая мечеть в с. Алтары Ромодановкого р-на. Одной из немногих семей имамов, которые пережили репрессии, стала семья Айзятуллиных из с. Белозерье. В сов. время наибольшим авторитетом в селе и в республике пользовался Абдулкарим Айзатуллин (отец председателя Регионального ДУМ РМ З. А. Айзатуллина).

В отличие от соседних регионов Мордовия не была представлена даже в той подконтрольной властям системе мус. образования, которое имело место в посл. годы сов. строя (медресе «Мир-и-Араб» в Бухаре, Ташкентский исламский ин-т). Община татар Мордовии не была ни многочисленной, ни авторитетной. Число татар в вузах, на постах в партийном и хозяйственном руководстве республики строго лимитировалось, что не способствовало возникновению нац. элиты, способной экономически содержать направленных из Уфы имамов.

Кардинальные изменения в м. о. связаны прежде всего с реформами нач. 1990-х гг. Процесс возрождения ислама на постсов. пространстве характеризуется мощным участием международных правит. и обществ. организаций. Данные организации дали м.о. возможность снова обрести религиозную элиту, способную решать сложные проблемы и руководить жизнью общины.

1-й этап возрождения ислама в м. о. связан со строительством мечетей. Наиболее преуспели в этом жители с. Белозерье Ромодановского р-на (в этом селе высокий уровень благосостояния накладывался на высокую степень религиозности населения), которые в кон. 1980-х гг. на свои деньги построили большую сельскую мечеть, и татарские бизнесмены г. Рузаевка, которые в с. Тат. Пишля построили очень большую мечеть с молитвенным залом на 2000 чел. В др. селах республики в строительстве мечетей участвовали и администрация, и бизнесмены, и чиновники, принадлежавшие к традиционной мус. культуре.

На 2-м этапе местными силами удовлетворялась потребность в имамах. Поскольку образованных имамов не было, места в мечетях занимали, как правило, пенсионеры, пользовавшиеся уважением односельчан и имевшие элементарные знания ритуальной практики. Во многих селах имамами стали выходцы из Белозерья как наиболее религиозно грамотные, иногда – быв. работники сферы образования, общественники и т. д. Рост нац. и религиозного самосознания способствовал тому, что люди все чаще обращались к имамам, активно принимали участие в праздничных намазах, раздавали садака и. т. п.

Постепенно в РМ сложилась система, при которой ислам оставался уделом пожилых людей, а остальная часть населения лишь изредка посещала мечети и молитвенные дома. Неформальным центром подобных общин являлась Центр. мечеть с. Белозерье. Этот период продолжался до сер. 1990-х гг. Первой мечетью, которая перестала быть местом для собрания исключительно пожилых мусульман, стала др. мечеть в с. Белозерье, получившая впоследствии название «Аль-Раджаб», построенная в 1994 г. Здесь в результате конфликта с имамом Центр. мечети намазы стали проводить сами организаторы строительства со своими детьми и родственниками.