Снизить дефицит мест может принятие руководством религиозных организаций решений о более жесткой регламентации поездок. Фото РИА Новости

Совет по хаджу при правительстве РФ (Хадж-миссия) 30 августа отметил 10-летие своей деятельности. Эта круглая дата практически совпала с трагическими событиями в исламском сообществе России. Покушение на исламских деятелей в Казани, по одной из версий, было связано с конфликтом вокруг организации паломничества в Мекку верующих Татарстана. Руководитель фирмы «Идель-Хадж» был в числе подозреваемых в убийстве соратника муфтия республики Валиуллы Якупова. Ответственный редактор «НГР» Андрей МЕЛЬНИКОВ расспросил об особенностях организации паломничества в Мекку российских верующих уполномоченного по делам хаджа Комиссии по вопросам религиозных объединений при правительстве РФ, заместителя председателя Совета Федерации Ильяса УМАХАНОВА.

– Ильяс Магомед-Саламович, начну с недавнего события, с заседания Совета по хаджу в Грозном. Трагические происшествия последних недель нарушили рабочий характер встречи?

– Несмотря на трагедии в Татарстане и Дагестане, десятки тысяч наших соотечественников сейчас готовятся к совершению паломничества к святыням ислама в Мекке – хаджу. Вопросы организации хаджа обсуждались 30 августа в городе Грозном. Хадж-миссия России была создана 10 лет назад для распределения общей национальной квоты, координации визового, транспортного и туристического обеспечения паломников и решения иных проблем организационного характера, мешающих сосредоточиться на духовной стороне совершения хаджа. На торжественном заседании собрались ведущие исламские религиозные лидеры России и ближнего зарубежья, представители участвующих в организации хаджа федеральных министерств и ведомств – МИДа, Роспотребнадзора, Ростуризма, Погранслужбы, Таможенного комитета и другие. Приветствие участникам заседания направил президент Владимир Путин. По итогам заседания было принято обращение к мусульманам России, осуждающее совершенные террористические акты и призывающее объединить все конструктивные силы общества для противодействия угрозе терроризма и экстремизма.
 

– Мне хотелось бы прояснить для наших читателей некоторые вопросы, связанные с особенностями организации хаджа. Почему этим занимаются частные операторы, а не структуры Духовных управлений мусульман?

– Дело обстоит не совсем так. Хадж – это не туризм, а деяние, имеющее глубокий сакральный смысл. Поэтому этой работой невозможно заниматься, не имея представлений об исламе, его традициях и нормах. Вполне естественно, что фирмы, занимающиеся организацией хаджа, либо созданы с участием Духовных управлений мусульман, либо аккредитованы исключительно по их рекомендации.

– Как распределяются квоты между хадж-операторами?

– Как известно, начиная с 1987 года решением Организации Исламская Конференция (сейчас Организация исламского сотрудничества) установлена национальная квота паломников – тысяча человек от каждого миллиона мусульманского населения страны. На протяжении ряда лет национальная квота для России существенно меньше количества желающих совершить хадж, что вызвало проблемы распределения общей квоты между регионами России и Духовными управлениями мусульман. Однако должен заметить, что квота никогда не распределялась и не распределяется между турфирмами, а выделяется непосредственно тем религиозным структурам, которые 10 лет назад создали Совет по хаджу. В него входят Совет муфтиев России, Духовные управления мусульман Дагестана, Ингушетии, Татарстана, Чеченской Республики, Центральное духовное управление мусульман России и Координационный центр мусульман Северного Кавказа. Каждая из этих организаций самостоятельно решает, как лучше распределить квоту между аккредитованными по их рекомендации турфирмами. В зависимости от численности паломников это может быть одна структура, как в Ингушетии, или несколько, например, в Дагестане шесть туроператоров.

Что касается принципа распределения квот, то за основу берутся фактическое количество паломников за прошлый год и заявленные потребности. Это позволяет значительно расширить географию мест проживания паломников, впервые совершавших хадж. Если в начале нулевых годов паломники выезжали менее чем из 10 регионов России, то в 2012 году возможность совершить хадж реализуют жители 55 регионов нашей страны.

– Существует ли дефицит мест из-за недостаточной квоты на российских мусульман?

– Конечно, мест не хватает. В Советском Союзе родилось и успело состариться не одно поколение людей, фактически лишенных свободы вероисповедания.

Поэтому возникает необходимость дать возможность посетить святые для мусульман места в первую очередь представителям старшего поколения.

С другой стороны, количество желающих совершить хадж в регионах России не всегда пропорционально численности мусульман. Поэтому более 80% направляемых паломников приходится на регионы Северного Кавказа. Этому также способствуют благотворительные программы, по которым расходы по совершению паломничества берут на себя меценаты, среди которых наиболее известны Рамзан Кадыров и сенатор от Дагестана Сулейман Керимов. Ими ежегодно приобретается около 5–6 тысяч путевок, что также увеличивает дефицит. Скажем, в этом году не удалось приобрести путевки нескольким тысячам дагестанских паломников.

Вопрос об увеличении национальной квоты регулярно поднимается на межгосударственном уровне, и саудовская сторона идет нам навстречу. В целом же оптимальной квотой для России можно считать 24–25 тысяч мест, вместо существующих 20,5 тысячи.

Снизить дефицит мест может принятие руководством религиозных организаций решений о более жесткой регламентации поездок. Например, в Турции и Иране действуют предписания, обязывающие верующих совершать хадж не чаще одного раза в пять лет. Также интересен опыт проведения хадж-лотереи в Турции, в которой постоянная очередь паломников составляет более 800 тысяч человек. Мы изучаем зарубежный опыт и будем применять все ценное в нашей практике.

– Связана ли дороговизна туров с отсутствием настоящей конкуренции между операторами?

– Конечно, когда спрос превышает предложение, ограниченное национальной квотой, то это отражается и на цене путевок. Думаю, что недоработки в этом вопросе в первую очередь связаны с пока еще закрытой системой отбора турфирм, отсутствием должной прозрачности в их финансово-хозяйственной деятельности, недостатком контроля за их работой. Деликатность ситуации состоит в том, что полномочия по аккредитации туроператоров, а значит, и обеспечения контроля, фактически закреплены за соответствующими религиозными организациями. Вмешиваться в компетенцию Духовных управлений мы не можем, но стараемся оптимизировать саму систему, сделать так, чтобы между паломником и совершением хаджа стояло как можно меньше посредников.

– Действительно ли «Идель-Хадж» был монополистом в Татарстане? Почему этот оператор вообще не указан на сайте Хадж-миссии?

– Положение того или иного оператора на рынке зависит от решения Духовного управления мусульман соответствующего региона или координационного центра, при котором он аккредитован. В какие-то годы «Идель-Хадж» был единственным оператором, в другие годы операторов было несколько, например, в этом году квота ДУМ Татарстана распределена между двумя структурами – «ТДМ» и «Хизмет Тур». А на сайте Хадж-миссии указываются только операторы, аккредитованные в текущем году.

– Конфликт между муфтием Илдусом Файзовым и руководством «Идель-Хаджа» связан с системными проблемами в области организации хаджа на местах или это просто личный конфликт?

– Мне трудно провести четкую границу между профессиональной и личной сторонами этого конфликта. Факты говорят о том, что «Идель-Хадж» не получил аккредитацию, хотя и имел опыт работы в данной сфере. Возможно, что в этом решении был и конфликт интересов, и личностное измерение. Мы продолжаем совершенствовать организационный механизм обеспечения хаджа. Рассматривается идея создания ассоциации тур-операторов для выработки единых стандартов и правил, более оперативного реагирования на изменение требований саудовской стороной. В центре внимания должны быть сами паломники.

– Есть ли подобные конфликтные ситуации в других регионах России?

– Конфликтные ситуации могут иметь место и в других регионах. Были случаи, когда турфирмы после нареканий на качество обслуживания лишались аккредитации. Хотя на моей памяти нет прецедентов, когда руководители ДУМ и туроператоров не могли находить компромиссных решений. Вместе с тем хадж – это не религиозный туризм, а этап на пути духовного совершенствования мусульманина. Поэтому вопросы коммерции в привычном понимании этого слова вторичны.

– Какую роль играет саудовская сторона при выборе уполномоченного оператора в том или ином регионе России?

– Никакую. Саудиты не принимают участия в этом вопросе, как и в других вопросах, которые относятся к российской компетенции. Вместе с тем если в процессе пребывания паломников туроператор допускает серьезные просчеты, то мы реагируем на жалобы паломников и саудовской стороны.

Андрей Мельников

«НГ Религии»