В 2014 году исполняется 20 лет с того момента, как в столице России был учрежден Московский высший исламский духовный колледж, на базе которого спустя несколько лет возник Московский исламский университет. Ныне его возглавляет известный российский исламовед, этнолог, историк Д.З. Хайретдинов. О достижениях и проблемах в развитии исламского вуза столицы, наряду с неизвестными моментами из своей биографии, он рассказал в интервью.

– Кого готовит Московский исламский университет? Каков статус ваших выпускников и перспективы трудоустройства?

– Наше основное направление подготовки – теология. Именно такую задачу ставили перед российскими исламскими вузами государство и общество на протяжении всего первого десятилетия 2000-х годов: готовить имамов-теологов. Исламский теолог – это человек, не только знающий обрядовую сторону своей религии, но и умеющий грамотно работать с социумом. Современный имам, лидер даже самой маленькой мусульманской общины должен и грамотно руководить религиозной стороной жизни уммы, и представлять лицо общины перед разными структурами нашего общества, от органов власти до руководства других конфессий и журналистов.

Именно поэтому студенты Московского исламского университета углубленно изучают сравнительное религиоведение, не с целью «перетягивать канат» в отношениях с другими конфессиями и нарушать традиционно сложившийся между ними баланс, а напротив, чтобы быть услышанным и понятым священником, раввином, пастором.

Но куда выпускники пойдут работать – этот вопрос, разумеется, следует адресовать им самим и организациям, которые их направили к нам на учебу. В идеале нам бы хотелось, чтобы Духовные управления мусульман и исламские центры подписывали трудовые контракты со студентами, в которых оговаривались бы вопросы их практики и дальнейшего трудоустройства. Ведь от того, насколько грамотные кадры будут работать в той или иной организации, зависит будущее этих управлений и общин.

– В чем вам видится специфика МИУ по сравнению с другими исламскими вузами России?

– Видите ли, эта специфика объективна по целому ряду причин. Ключевое здесь – столичный статус МИУ. Допустим, в нашу страну регулярно приезжают различные делегации из-за рубежа. Кто-то из них захочет и сможет побывать в том или ином регионе России, но в любом случае они едут через Москву. Поэтому за прошедшие два года практически не было недели, чтобы наш университет не посетила иностранная делегация. Некоторые гости сильно удивляются тому факту, что в российской столице легально и совершенно спокойно функционирует исламский вуз. Приведу два конкретных примера. Делегация журналистов из Афганистана – страны, в которой сложилось очень предвзятое отношение к России – в течение двух дней посетила более 20 различных московских организаций, от Министерства иностранных дел до Центра российско-афганской дружбы. Однако на итоговой встрече с послом этой страны в Москве, как мне потом передали, разговор большей частью шел о самой необычной для них части визита – посещении МИУ. Наш вуз так сильно запал им в душу, что они пытались сходу решить вопрос о присылке к нам сюда студентов из Афганистана. Мы бы, говорят, очень хотели, чтобы молодые афганцы изучали исламскую теологию не в соседней с Афганистаном стране, откуда они привносят экстремистские идеи, а в Москве! Другой пример – когда серьезные ученые из Европы, США и Канады, желающие изучать российских мусульман, приезжают напрямую в МИУ, чтобы почерпнуть основной корпус знаний по своему направлению от наших сотрудников и студентов…

– А вы готовы принять студентов из-за рубежа?

– С одной стороны, у нас уже учатся студенты из стран Содружества Независимых Государств. В отличие от прежней практики, когда граждане СНГ «с улицы» становились студентами и не несли никаких дальнейших обязательств, с 2012 года действует программа по привлечению студентов-целевиков, то есть тех, кого целенаправленно присылают муфтияты стран СНГ. Этот проект задумывался как часть общественной инициативы по сближению наших народов, некогда гордившихся своим братством и дружбой. Сегодня, слава Всевышнему, действуют механизмы по политическому и экономическому сближению нескольких стран СНГ, в рамках запланированного Евразийского союза. В конце концов, и в дореволюционную, и в советскую эпохи выходцы из числа наших единоверцев, ныне проживающих в независимых постсоветских республиках, обучались в Москве и Санкт-Петербурге и обогащали свои народы, становились кладезями знаний и центрами притяжения в своих обществах. Тем более, что альтернатива все время сужается: мы постоянно видим, как правительства разных стран СНГ предпринимают меры по недопущению или ограничению выезда своих молодых мусульман для учебы за рубеж, и даже в массовом порядке возвращают их обратно в том случае, если есть подозрение в идеологическом давлении на студентов.

Но есть и другая сторона вопроса: отсутствие финансирования именно этого направления – обучения иностранцев. Необходимость решения сложных юридических процедур и согласований, отсутствие своего общежития затрудняют работу по привлечению студентов из-за рубежа.

– Судя по вашим словам, не только в России беспокоятся о негативном влиянии, которое порой оказывают на мусульманских студентов в зарубежных вузах?

– Так и есть. Однако решать проблему надо комплексно. Я категорический противник «рубить топором», и поэтому к недавней инициативе профильного комитета Госдумы по составлению «черного списка» зарубежных вузов отношусь настороженно. Депутат Михаил Маркелов был у нас в вузе, он имел продолжительную беседу с ректоратом и студентами и полагаю, что он понял: мы солидарны в вопросе необходимости предотвращения влияния зарубежных экстремистских идеологий. Но то, как в СМИ осветили его инициативу, вызывает больше вопросов. Кто составит такой список вузов? Будут ли там религиозные вузы разных конфессий или только исламские? Кто берется составить доказательную базу, что тот или иной вуз готовит экстремистов? Является ли доказанным, что террористы в России получали диплом того или иного религиозного вуза? Какова правоприменительная норма законопроекта, кто и как сможет доказать факт обучения человека в «запрещенном вузе»? Насколько такой список повлияет на дальнейшее сближение (или разрыв) России со странами, с которыми сегодня поддерживаются нормальные дипломатические отношения даже при наличии разногласий по политическим вопросам?

На мой взгляд, более важно предложить нашим молодым согражданам хорошую альтернативу в виде современного исламского образования в границах Российской Федерации. Все возможности для этого имеются, как есть и поручения президента Владимира Путина в адрес органов власти способствовать возрождению традиционного исламского богословия в России. Более того: вполне прозрачны и работоспособны источники финансирования для такой деятельности, это Фонд поддержки исламской культуры, науки и образования и План мероприятий по подготовке специалистов с углубленным знанием истории и культуры ислама.

– В свое время вы критиковали работу в рамках Плана мероприятий…

– Я не критиковал, а говорил о необходимости учитывать предложения исламских вузов при выработке мероприятий и согласовывать графики работы, чтобы эти мероприятия не перехлестывались друг с другом по времени. Напротив, мы прекрасно понимаем сложность позиции государства, которое, будучи отделенным от религии, должно найти механизмы по поддержке и финансированию мероприятий в узко заданных рамках. Слава Всевышнему, такой механизм был создан, однако со времени начала его работы прошло много лет и сегодня мы вправе внести в него такие изменения, которые будут работать на благо всего общества, а не отдельных чиновников.

– Дамир Зинюрович, МИУ исполняется 20 лет. Вы руководите учебным заведением в течение двух лет. Какие ключевые события и достижения МИУ вы хотели бы отметить?

– В 2013 году мы прошли процедуру государственной аккредитации. Тем самым Московский исламский университет стал одним из трех исламских вузов РФ, которые имеют право выдавать своим выпускникам дипломы государственного образца. Я по праву считаю получение государственной аккредитации огромным рывком вперед. Обширную работу мы провели с целью привести в соответствие с законодательством уставную документацию, состояние которой было крайне неудовлетворительным. В рамках этой работы вуз получил официальное именование «Московский исламский институт». Однако, подобно Российскому исламскому университету в Казани, мы сохранили имя «Московский исламский университет», тем более что в перспективе планируется открыть еще и ряд языковых центров, и магистратуру, и религиозное образовательное учреждение. Благодаря поддержке нашего учредителя – Духовного управления мусульман Европейской части России и лично его председателя муфтия шейха Равиля Гайнутдина, решены многие бытовые вопросы, от бесплатного питания для значительной части студентов и сотрудников до льготного обучения студентов-целевиков.

Резко увеличилось число студентов вуза. До 2012 года их было так мало, что некоторые курсы приходилось распускать или объединять с другими. К сожалению, с последствиями этого застоя нам пришлось работать все два года. Но на данный момент, слава Аллаху, число учащихся приближается  к 300, в то время как по лицензии мы ограничены 400 студентами. Инша Аллах, в ближайшие год-два мы выберем нашу квоту и тогда будем работать над обновлением пакета документов.

Обновлен штат преподавателей, произведены важные структурные изменения. Например, открыты направление углубленного постижения исламского богословия, центры хафизов Корана и изучения хадисов. Так, на недавних межвузовских олимпиадах в Иваново, Саратове и других призовые места достались именно студентам МИУ, обучающимся в этих новых центрах.

Мы благодарны мэру Москвы Сергею Семеновичу Собянину за положительное решение вопроса о передаче здания, занимаемого вузом, в безвозмездное пользование.

– Вы возглавили МИУ в непростой для этого вуза момент. В последующие месяцы МИУ в СМИ упоминался в контексте негативной информации как в части будущего вуза, так и в части вашей личности.

– Эти два года были, пожалуй, одними из самых сложных в моей жизни. Это было связано с объективными трудностями и субъективными проблемами, которые стояли перед данным учебным заведением в 2012 году и с новым огромным объемом административных функций, возложенных на меня.

Я – светский ученый, изучающий ислам изнутри методом социального включения, практикующий ислам в силу традиционного семейного воспитания и осознанного выбора, сделанного еще на заре перестройки. Для меня опыт арабских или каких-либо других иностранных мусульман – всего лишь интересный «experience», с которым интересно ознакомиться лишь в целях познания самого необычного или, напротив, извлечения самого практичного, которое можно затем использовать в российской действительности. В целом же не только я, но и подавляющее большинство мусульман нашей страны, включая всех без исключения ныне действующих сотрудников МИУ, прекрасно понимают, что зарубежный опыт или зарубежные идеологии мало в чем могут быть использованы в России по причинам исторического, социального и даже климатического характера.

– Ваше детство, проведенное в советской атеистической стране, наложило отпечаток на вашу религиозность?

– Да, наши татары традиционно очень религиозны. По материнской стороне мы связаны родственными узами с потомками «короля татар» ишана Зайнуллы и его сына муфтия Абдуррахмана Расулева, и я очень благодарен своему дяде, внуку муфтия  Шавкету Расулеву за его поддержку, которую он мне оказал своим визитом в МИУ после моего избрания ректором вуза.

Зарисовки из детства?… Я помню, как мой дед Алям Хайретдинов водил меня ребенком в полуподпольную мечеть на таравих во время Рамадана, а бабушка наставляла: «Никому не рассказывай, где ты был сегодня». Благодаря деду я выучил несколько сур Корана и разных молитв, будучи еще маленьким ребенком. В целом, он дал нам с братом много полезных знаний, но важность некоторых из них мы осознали, лишь став взрослыми.

Помните, несколько лет назад один политик из исламской страны заявил, что вопрос Холокоста следует пересмотреть? Я уверен, что российские мусульмане  никогда не поставят под сомнение эту катастрофу. Мой дед воевал на Украине и рассказывал про ужасы войны – о том, как фашисты заставляли пленных красноармейцев выкапывать могилы для группы живых людей еврейской национальности, а когда те отказались, уничтожены были и те, и другие…

Сегодня наши сограждане, представители разных наций и религий, должны помнить и гордиться своими мужественными предками, сообща беречь хрупкий мир и вместе противостоять вызовам, которые угрожают и мусульманам, и христианам, и иудеям. Если спасем хоть одну жизнь – сбережем все человечество, как говорится в Коране. Этому и многому другому мы и учим студентов Московского исламского университета.

Пресс-служба ДУМЕР

Источник: Всероссийская газета мусульман «Ислам минбаре» «№ 2 (220) 2014