25 апреля в Российской академии художеств открылась персональная выставка произведений заслуженного художника РФ и члена-корреспондента РАХ, кандидата исторических наук и профессора Лейлы Хасьяновой, которая по заказу ИД «Медина» создала обширную портретную серию, посвящённую великим личностям истории ислама России, крупным учёным и мыслителям. Автор рассказала, что сподвигло её написать портрет Апти Алаудинова, командира добровольческого формирования «Ахмат», и почему с годами она сконцентрировалась на портретах духовных и национальных деятелей.

– Лейла ханум, поздравляю Вас с открытием выставки. На ней представлено более ста Ваших работ, созданных в разные годы. Это и натюрморты, и пейзажи, но основной жанр, в котором Вы работаете, - портрет. В одном из залов можно увидеть портреты выдающихся мусульманских деятелей России прошлого и настоящего, в том числе главы Духовного управления мусульман России шейха Равиля Гайнутдина. Когда и как началось Ваше взаимодействие с ДУМ РФ? 

– У меня всегда была мечта воспитать ученика – художника моей веры и моей национальности и признаться ждать его мне пришлось достаточно долго, ведь татары и сегодня, в наше время не особо стремятся посвятить себя живописи. Когда в 1990-м началась моя преподавательская деятельность сначала в МХПИ им. С.Г. Строганова, а затем у моего учителя И.С. Глазунова в Российской академии живописи, ваяния и зодчества, такой ученик у меня появился. За все время моего преподавания в Академии (с 2009 года она носит имя И.С. Глазунова), у меня было всего 3 студента - представителя татарского народа. И это за 24 года! Из них одна девушка приняла крещение и сменила имя. Для меня это стало ударом: ведь отказаться от веры своих предков – это все равно, что отказаться от своей матери и Родины! Поэтому все свое внимание я сосредоточила на своем ученике Рустеме Хузине, очень талантливом и целеустремленном человеке. Уже при поступлении он поразил приемную комиссию своей одаренностью. Татарская тема тогда не была основной в моем творчестве, и я чувствовала вину перед родным народом и решила – реабилитируюсь учеником. Поэтому, когда Рустем после окончания Академии решил уехать в Казань, я подумала, что это будет моим «даром» Казани и Татарстану.

Получилось так, что Рустем писал портреты некоторых мусульманских духовных деятелей и приблизительно в 2016 году познакомил меня с Дамиром хазратом Мухетдиновым, который предложил мне написать портрет Марджани. Я с удовольствием согласилась, так как поняла, что сама судьба направляет меня в работе.

Считается, что изображение человека, тем более портретное, в исламе запрещено, при этом люди забывают, что есть искусство средневековой персидской миниатюры, искусство великих моголов. В наше тяжелое время, когда мусульманам часто приходится оправдываться и доказывать, что они не террористы, рисовать в ответ орнаменты, на мой взгляд, недостаточно. Ведь что такое искусство? Это наглядная пропаганда.

- Вы из семьи религиозной, из семьи верующих?

- В духовном звании в нашей семье никого не было. Могу сказать о родственниках своей мамы. Они все были из Нижегородской области: дедушка – из деревни Семеновка, а бабушка из деревни Кадомка. Поженившись, они уехали в Москву, где у них родилось 3 детей, но во время войны мой дедушка погиб, из детей выжила только моя мама, ее звали Маася. Она была неординарным человеком: очень хотела стать художником, но бабушка не поддержала ее желания. Тогда моя мама решила посвятить себя авиации и поступать в МАИ. Она прыгала с парашютом, занималась альпинизмом, всю свою жизнь проработала в ОКБ им. А.И. Микояна. Мамы нет со мной полтора года, официальное открытие нынешней выставки в Академии художеств как раз совпадает с этой датой.

Что касается религиозности, я встречала в жизни много людей (не только моей веры), которые и молились, и постились, но почему-то поступки у них расходились с тем, что предписывала им религия. Для нас - меня, моей мамы и бабушки - самым главным было оставаться порядочными людьми. Это очень сложно, еще сложнее иметь свои убеждения. Учитель (И.С. Глазунов) мне как-то сказал: «Лейла, тебя никто из твоих коллег не любит». На что я ответила: «Я не доллар, чтобы меня любили». Если ты работаешь на совесть, то у тебя есть определенные требования к себе и к людям, есть принципы, которые надо отстаивать. Я это поняла, когда прошла свой путь от руководителя мастерской портрета, заведующей кафедрой рисунка, декана живописи до проректора по научной работе: чем больше ответственность, тем меньше полутонов – есть хорошее и плохое, белое и черное. За хорошее почти всегда надо бороться, все хорошее стоит очень дорого.

– Расскажите о своем учителе. Илья Сергеевич Глазунов – культовая фигура в советской и российской живописи. Блестящий портретист, рисовальщик, книжный график. Наверно, это благо учиться у него.

– Мастерская портрета Ильи Глазунова была организована в 1978 году. Его имя гремело, это было новое явление в нашей культурной жизни. Он добился славы, признания, стал востребованным художником и решил создать свою школу. В его мастерской портрета были ученики со всех концов СССР, в подавляющем большинстве не москвичи, т.к. к Илье Сергеевичу можно было поступить только по таланту, поэтому я хотела учиться только у него. Мне повезло, что в Суриковском институте абитуриенты держали экзамен под номерами, и под № 23 в 1981 году я к нему поступила. Когда я пришла на первое занятие, мой учитель был очень удивлен. Он был категорически против женщин в искусстве и считал, что их место на кухне. Я училась среди 25 ребят. Сперва, конечно, они приложили много сил, чтобы выжить меня из своего «мужского братства», но им это не удалось.

Чем для меня была эта школа? Она меня очень закалила, потому что для меня не делали исключений и мне никто не помогал. Важно ведь не только уметь рисовать, но и выдерживать те испытания, которые тебе выпадают. Так, на летнюю практику Илья Сергеевич отправил нас на БАМ, и в возрасте 18 лет я оказалась на стройке века, только до Новой Чары груженые этюдниками и холстами мы добирались около недели.

Сама личность Ильи Сергеевича притягивала, он не был похож на других художников своим поведением, манерами, внешним видом. Он был прекрасным психологом и заставлял нас изучать людей, вглядываться в них. Мой учитель был очень интересным человеком: остался сиротой и не пропал в этой жизни, много сделал не только для себя, но и для нашей страны. Достаточно сказать о Музее сословий России, его Галерее и, конечно, его заслуга - создание Российской Академии живописи, ваяния и зодчества, здание которой он отреставрировал, где воспитал несколько поколений художников. Поэтому для меня школа Глазунова стала мощной школой жизни.

– Лейла ханум, в 2001-м году Вы защитили кандидатскую диссертацию. У вас много научных статей, исследовательских работ.  Одна из них называется «Записки» Ахмеда Ибн Фадлана и «Похороны знатного руса в Булгаре» Г.И. Семирадского». Почему Вы обратились к этой теме в своих научных изысканиях?

- Чтобы ответить на Ваш вопрос, придется вновь вспомнить студенческие годы. И.С. Глазунов постоянно на летнюю практику возил нас в Ленинград, организовывал экскурсионные программы. Мы выезжали в пригороды Ленинграда, мы посещали все музеи, занимались копированием в Эрмитаже. В Русском музее одна картина меня потрясла. Это была «Фрина на празднике Посейдона в Элевзине» Генриха Семирадского (ред. – 1843-1902). О его творчестве тогда практически ничего не было известно, хотя во второй половине XIX в. его имя гремело не только в России, но и в Европе и Америке, в советское время он был практически забыт. С 18 лет я начала о нем собирать все, что мне удавалось найти. Когда я приезжала на практику в Ленинград, у меня были письма во все архивы, где я искала о нем материалы, несколько лет писала о нем монографию и в 2001 году ее защитила.

«Похороны знатного руса в Булгаре» были им написаны в 1883-1884 году в Италии для Исторического музея.

– То есть в Булгаре Генрих Семирадский не был?

 – Не был. Я долго руководила мастерской портрета и понимаю, как готовить художника-портретиста. Но для меня оставалось большой загадкой, как нужно выстроить обучение, чтобы художник мог создать серьезную историческую картину. Она является свидетельством высочайшего уровня мастерства, для многих недостижимого.

Семирадский не сразу пришел в живопись - не разрешал отец-генерал. Поэтому Генрих Ипполитович сначала поступил в Харьковский университет, который закончил со званием кандидата, только после этого он смог продолжить свое художественное образование. Это был необыкновенно умный и просвещенный человек.

Когда встал вопрос о том, кто будет создавать настенные полотна для Исторического музея, то его основатель граф А.С. Уваров долго думал, кому дать этот заказ. Выбор пал на В.М. Васнецова и Г.И. Семирадского, и это было абсолютно точное попадание. Их полотна поражали не только своей историчностью, но и археологичностью видения, что говорит о таланте, высокой культуре и глубоких знаниях этих художников.

Сохранилось большое количество зарисовок, сделанных Семирадским при подготовке к написанию полотна «Похороны знатного руса в Булгаре», им была проведена колоссальная подготовительная работа, поэтому столь блестяще ему удалось живописно передать во всех деталях фрагмент из «Записок» Ахмеда Ибн Фадлана, в котором описывается обряд погребения знатного руса в Булгарах в Х веке.

– Лейла ханум, Вы сказали, что создание серии портретов мусульманских религиозных деятелей началось с портрета Шигабутдина Марджани.

– Да, Дамир хазрат Мухетдинов обратился ко мне с просьбой, чтобы я написала этот портрет. Уверена, Дамир хазрат – это большой дар нашей мусульманской общине, личность, которая дает мощный позитивный заряд. До него никто из мусульманских религиозных деятелей не обращался к творческой интеллигенции с предложением о совместной работе. Он старается использовать этот потенциал на благо общины, но это не просто.

– Какими материалами Вы пользовались, когда писали портрет Марджани?

– Его образ меня всегда привлекал, я читала его научные труды и портрет писала с большой любовью. К сожалению, пользовалась только описаниями и фотоматериалами, в музее в Казани делала зарисовки с вещей, которые ему принадлежали.

К сожалению, создание исторического портрета, как и историческая живопись, зависит от того письменного материала или фотодокументов, которые сохранились. Единственная находка, которая меня очень обрадовала и воодушевила, – посмертная маска Габдуллы Тукая. Она хранится в музее поэта в Казани. Снял ее студент медицинского факультета Казанского университета, чье имя неизвестно. Но маска снята так мастерски, кажется, что Тукай сейчас проснется и откроет глаза. Она мне очень помогла в работе над портретом, потому что на сохранившихся фото он очень разный.

Когда я писала портрет Алмуша, создателя единого Булгарского государства, мне очень помог своими советами и археологическими изысканиями замечательный историк и археолог д-р исторических наук К.А. Руденко. Портрет Исмаила-бея Гаспринского создавался при поддержке Э. Абибуллаевой, директора музея Гаспринского в Бахчисарае. Образ Хусаина Фаизханова пришлось воссоздавать по единственной сохранившейся фотографии, причем расплывчатой, плохого качества. Если найдутся какие-то новые материалы о нем, которые помогут работе, буду переписывать уже готовый портрет, хотя переделывать всегда сложно. Что касается портрета Бигиева, то много лет назад, когда я работал над циклом портретов металлургов и ученых-металлургов Магнитки, я писала портрет д.т.н., профессора Абдрашита Мусеевича Бигеева, который сказал мне, что является его родственником.

Конечно, я хочу продолжить историческую тему и надеюсь на помощь историков. Не хочется, чтобы картины, посвященные истории татар, носили поверхностный характер. Хотя я кандидат исторических наук, но тема моих научных интересов находится далеко от истории моего народа. Необходим тесный союз художника и историка, потому что исторический портрет, и тем более историческая картина, – это, в первую очередь, научный труд, а он требует серьезных и глубинных знаний.

– Помимо исторических портретов, на выставке представлены и портреты наших современников. Прежде всего, это портрет муфтия шейха Равиля хазрата Гайнутдина. Как он создавался?

– Я начала заниматься портретами мусульманских деятелей, когда ушла с преподавательской деятельности. Все в моей судьбе получилось логично: когда человек полон сил, он должен работать на благо своей страны, своего народа и почти четверть века я посвятила высшему художественному образованию. С возрастом он должен больше думать о душе, о Всевышнем. Я сейчас посвящаю свое время этому, поэтому, естественно, я написала нашего муфтия – человека, являющегося образцом для каждого мусульманина и  вызывающего глубочайшее уважение. Он уже много лет ведет нашу умму через все выпавшие на долю нашего Отечества испытания. У многих мусульманских деятелей страны можно найти «темные пятна», многие оступались, а шейх Равиль Гайнутдин – человек, которого не в чем упрекнуть. 

Его портрет ранее нигде не выставлялся. Это премьера, и я очень волнуюсь, как его воспримут. Да и в целом весь зал, в котором можно увидеть портреты наших мусульманских религиозных деятелей и ученых, – это итог той работы, к которой меня подвиг Дамир хазрат и которая тоже столь полно представляется впервые.

- Как Вам пришла идея написать портрет еще одного нашего современника – Апти Алаутдинова, командира добровольческого формирования «Ахмат»?

– Я серьезно болела, около года лежала и могла только слушать радио. Я постоянно слушала передачи, в которых он принимал участие, его прекрасную русскую речь о событиях на передовой, в которой, несмотря ни на что, не было боли, горечи, страданий, а была уверенность и огромный заряд позитива… Сама мысль о том, что люди в одно время со мной претерпевают еще большие испытания, муки, боль, давала мне силы для борьбы с болезнью. Апти Аронович вселял в меня силы и терпение.  

В портрете выразилось моя глубочайшая благодарность этому человеку, он мне помог выстоять. У меня сразу родилась идея написать его портрет, я начала работать над ним в августе 2023 году, как только я вернулась после лечения в Москву. Оказалось, что мы с ним родились в один день – 5 октября, только у него в 2023 году был 50-летний юбилей, а мне исполнилось 60 лет. Так что выставка в Российской Академии художеств приурочена к моей круглой дате.

– Лейла ханум, Вы – москвичка, окончили Суриковский институт, Вы – ученица Ильи Глазунова. Ощущаете ли Вы себя при этом татарской художницей?

– Да, конечно. Я всегда гордилась тем, что я татарка. И татарская тема, как показывает моя юбилейная выставка, стала основной в моем творчестве. Но, конечно, я – российский художник. Пожив некоторое время в Казани, я поняла: то, что я получила в Москве, и то, как оценили мою работу, мое творчество, мог сделать только русский народ. Мой учитель в меня поверил, доверил мне мастерскую, в 28 лет я уже занимала профессорскую должность, затем получила ученое звание профессора, меня избрали в члены-корреспонденты РАХ, дали звание Заслуженного художника РФ. Моему ученику, который уехал в Казань, 48 лет. Он много и серьезно работает, постоянно проводит мастер-классы, с супругой воспитывает восьмерых детей, однако он даже не Заслуженный художник Республики Татарстан и в его мастерской я не видела ни одного благодарственного письма или грамоты (а ласковое слово и кошке приятно), отчего мне, как его педагогу и татарке, становится очень горько.

– Если поступит новый заказ от Духовного управления мусульман, Вы на него откликнитесь?

– Я как-то читала дневник коллекционера, мецената И.Е. Цветкова (ред. 1845-1917). Он собрал прекрасную коллекцию рисунков и картин, которая в большей своей части вошла в собрание ГТГ, об этом он мечтал с юности, хотя родился в семье сельского священника. В дневнике Иван Евменьевич описал, как шел к своей цели, голодал, болел туберкулезом, как собранные деньги тратил на искусство. Была в дневнике и такая фраза: «Очень бы хотел, что тот, кто меня читает, понял бы меня». Портреты мусульманских деятелей – это портреты людей, которые многое сделали для нашей общины, для России, многие из них не всегда были поняты и оценены при жизни, о некоторых из них вообще забыли на долгое время.

Дамир хазрат возвращает память об этих людях, возрождает, возвращает к жизни имена тех, на чьем примере мы можем учиться, кем мы должны гордиться, и отдает им дань уважения.

- Благодарю Вас и поздравляю с юбилейной выставкой!

Беседовала Ольга Семина

Лейла Самиуловна Хасьянова родилась в 1963 году в Москве. В 1987 году окончила мастерскую портрета МГХИ им. В.И. Сурикова, затем - ассистентуру-стажировку. С 1987 по 1994 год работала на Комбинате живописного искусства ТХЖМ. Несколько лет преподавала в МХПИ им. С.Г. Строганова, с 1992 по 2013 год – в Российской академии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова, где была руководителем мастерской портрета, заведующей кафедрой академического и анатомического рисунка, деканом факультета живописи, проректором по научной работе. Член Московского союза художников и Творческого Союза художников России. Автор более 350 художественных произведений, среди которых: серия портретов строителей БАМа, учёных-металлургов, учёных-метеорологов, лётчиков-испытателей, «Женщины России», циклы по Японии, Индии, арабским странам. Она участница 50 художественных выставок, из них 16 - персональных. В 2023 году стала лауреатом премии Хусаина Фаизханова в номинации «Культура». Одновременно с творческой и педагогической деятельностью ведёт научную работу.