Имя Александра Невского хорошо известно каждому россиянину. Историки расходятся в оценке действий Александра Невского; в целом в науке сложилось три концепции относительно роли великого князя в истории Руси. (1) Каноническая концепция рассматривает образ князя как святого и отвергает малейшую критическую оценку. Эта школа сложилась еще в ранее средневековье: на одной из миниатюр Лицевого летописного свода XVI века изображено, как жители Владимира в 1491 году видят знамение – а именно образ князя Александра Невского, поднимающегося на коне вверх к небесам. (2) Евразийская концепция видит в нем архитектора русско-ордынского союза и полагает, что Невский в Сарае стал побратимом царевича Сартака и названым сыном хана Батыя. Многие историки скептически относятся к автору этой идеи, Льву Николаевичу Гумилеву, забывая о том, что другие его теоретические построения – например, теория трансгрессии Каспия или месторасположение столицы Хазарского каганата Итиля – получили свое подтверждение спустя много лет после того, как были высказаны Гумилевым и затем подвергнуты осмеянию. (3) Критическая концепция далека от героизации Невского и, более того, подвергает сомнению истинное значение выигранных им сражений.

Одной из многочисленных причин возвышения Москвы являлась «последовательная, неизменная политика сотрудничества с золотоордынскими ханами» (Геллер М.Я. История Российской империи. – М., 1997). Такой вектор развития был определен самим Александром Невским, а основу для становления независимого Московского государства наметили его сын и внук – первые московские князья Даниил Александрович и Иван Данилович Калита. Историки отмечают, что личная харизма Александра Ярославовича («яко солнце Русской земли») была столь великой и довлеющей над его родственниками и потомками, что никто из них не смел подвергнуть ни малейшему сомнению основные его политические линии развития Владимирской Руси. «Александр Невский – не просто родоначальник династии, но человек, на которого равнялись, …идеал московских князей» - пишут историки и геральдисты, авторы книги «Герб и флаг России».[i] Так, символика всадника с печатей Невского легла в основу герба московских князей, а так называемый «шлем Александра Невского» помещен над щитом с двуглавым орлом на Большом гep6е Российской империи 1856 и 1882 годов как символ боевой мощи российских самодержцев, возводящих свою мифологическую генеалогию к Александру Невскому. При этом «шлем Александра Невского» изготовлен в первой половине XVII века в Османской империи и потому украшен аятами Корана.

Изменившиеся геополитические условия заставили русских князей ездить за получениями ярлыков на княжение в Орду; при этом до второй половины XIII века реальных центров силы для Руси было два – столица Золотой Орды Сарай и столица Монгольской империи Каракорум. После смерти великого хана Гуюка Батый, благоволивший к Александру Невскому, отправил его в Каракорум. Поездка Невского и его брата состоялась в конце 1248 – первой половине 1249 годов; в имперской столице оба князя пробыли несколько месяцев, что являлось обычным для поездок в Орду.

Процитируем автора крупного труда по исторической географии Золотой Орды В.Л. Егорова: «Стечение многих благоприятных для обоих князей обстоятельств и привело к несколько неожиданному исходу этой поездки. Пожалуй, за всю историю русско-ордынских отношений на протяжении XIII-XIV веков не было более впечатляющего, удачного и желанного результата, которого добились сразу два князя при минимальных материальных затратах и политических уступках. Александр Ярославич получил в Каракоруме ярлык на великое Киевское княжение и владение всей русской землей. Его младший брат Андрей также получил ярлык – на великое Владимирское княжение. …Поездка Александра Ярославича в Золотую Орду, а затем в Монголию (около 7000 км в одну сторону) наложила глубокий отпечаток на его мнение о силе и мощи Монгольской империи, покорившей такие пространства с многочисленным населением. Князь вернулся из столь длительного путешествия не просто человеком умудренным и более опытным, но и более жестким правителем, составившим себе стратегическую линию взаимоотношений с монголами на годы вперед. Возвращение из Монголии стало рубежом в деятельности князя-воителя; теперь первостепенное место в его политике занимает не война, а дипломатия».[ii]

То, что видели русские князья в имперской столице, описал спустя 4 года Гийом де Рубрук – и это, безусловно, должно было поразить их воображение (см.: Путешествия в восточные страны. – М., 1997). Не просто о веротерпимости монголов и о величии их столицы, но и о целых кварталах, образованных по национально-религиозному признаку, многократно должны были пересказывать друг другу потомки Александра Невского со слов своего харизматичного предка. Имперская столица состояла как минимум из 3 главных частей: внутренняя крепость («корум») с ханским дворцом, китай-город и арабский кварталы. В литературе можно встретить сведения относительно разных городов Центральной Азии, Закавказья, Ближнего Востока и Китая монгольской эпохи, построенных по принципу трехчастной структуры из внутренней, внешней частей и крепости внутри. После вхождения Руси в состав Монгольской империи русские города также заимствовали эту планировку, состоящую здесь из крепости, укрепленного посада –и пригорода, или неукрепленного посада. В Москве эти части города получили название Крым-город (так в польских источниках), или Кремль; Китай-город; Арбат. Хотя Каракорум воспринимался на Руси с пиететом, но в негативном ключе, поэтому последующие правители возвели на месте Кремля белокаменную крепость, заложив в строительство идею противовеса Орде, чтобы при прочтении этого символизма по-тюркски ни у кого не возникало сомнений: отныне Ак-Корум (татар. «Белый Корум, Белая крепость») становится преемником ушедшего в небытие Каракорума (татар. «Черная крепость»), переняв у него виртуальный статус имперской столицы.

В целом московские правители заимствовали у Золотой Орды и ее преемников сакралитет в отношении династии Чингизидов; царский (или ханский) титул; шапки Мономаха, Казанскую и Астраханскую шапки в качестве корон; титулатуру «царь Казанский, Астраханский и Сибирский»; двуглавого орла в качестве государственного герба и тугру в качестве личного герба; институты тарханов, даруг, ярлыков, ясака; монетную систему и терминологию; налоговую систему; военную методику и тактику; земство как аналог курултая и т.д. Во всех этих исторических явлениях мы можем видеть элементы симбиоза русской и ордынской цивилизаций и культур – симбиоза, заложенного внутренней и внешней политикой Александра Невского и его потомков.

Я уверен, что именно этот симбиоз и лежит в основе того, что называют «загадочной русской душой» и «особым путем развития России», ибо он не копирует ни сугубо западный, ни чисто восточный образ жизни, но представляет собой нечто своё, уникальное, не понятное до конца ни западным странам, ни восточным. Объективный анализ именно этого русско-ордынского симбиоза будет способствовать правильным подходам для выбора современной Россией дальнейших жизненных ориентиров в наше сложное время.