Ахмад Макаров, руководитель отдела по работе с общественными организациями и мигрантами ДУМЕР

Недавно я был в славном городе Иваново. Казалось, совсем недавно, в 2003 году, там построили красавицу-мечеть, сразу ставшую украшением этого города. Тогда, 9 лет назад, многим казалось, что большая вместительная мечеть не нужна для этого «столицы рабочего края». Сегодня же она уже переполнена. Люди читают пятничные и праздничные намазы во всех коридорах, административных и подсобных помещениях, на всех трех этажах. Заполняется все пространство рядом с мечетью, двор и прилегающие территории. 

Но, может быть, это единичное явление, и в других крупных городах такого нет? Но это не так, аналогичная ситуация во многих крупных административных и промышленных центрах России. В Москве количество мусульман, принимающих участие в праздниках, согласно статистике ГУВД города, достигло 170 тысяч человек, причем в последние несколько лет оно растет на 20-40 % в год. Сходные показатели выдает и Санкт-Петербург. Но что происходит со всеми этими людьми, куда они движутся? Ведь ключевые элементы мусульманской инфраструктуры – мечети, никак не рассчитаны даже на десятую часть этого количества. 

Поставьте себя на место мусульманина, проживающего в российском мегаполисе, соблюдающего нормы религии, но при этом не имеющего возможность делать это хотя бы с минимальным комфортом. При этом деятельного, активного. Представили, правильно, именно это он и сделает. Он образует мечеть рядом со своим местом работы или в другом удобном для него месте. Но сделать это в одиночку он, каким бы активным не был, не в состоянии, следовательно, он должен объединиться с другими такими же активным и деловыми. Но на какой основе может произойти такой объединение? Учитывая колоссальную социообразующую роль ислама, заложенную в самом вероучении, а также характер формирования социальных сетей в исламе, основным объединяющим началом служит единство по этническому, региональному (по месту исхода) или субконфессиональный признак. Именно так и возникают этномечети таджикские, азербайджанские, арабские, бенгальские, афганские, мечети суфийские, саляфитские, шиитские… По этим признакам легче мобилизоваться самим и мобилизовать других на подмогу. В основном они возникают там, где присутствуют активные мусульмане, при этом способные вложить необходимые финансы. Дело в том, что практически все эти этномечети существуют в съемных помещениях. В силу этого обстоятельства понятно, что местом их существования становятся рынки и бизнес-центры. 

Именно таким образом образовались все известные и изученные нами (коллектив авторов, работавший и работающий по составлению серии энциклопедических словарей «Ислам в Российской Федерации») этномечети Москвы, Санкт-Петербурга, Екатеринбурга, Новосибирска и многих других крупных российских городов (исключение составляет шиитская мечеть «Инам» в Москве, а также этномечети Астрахани). 

Кроме самих этномечетей, вокруг них образуется целый сопутствующий куст: лавки с халяльным мясом, кафе и т.д. В принципе человек может провести там целый день, не выходя за пределы узкого мирка площадью в несколько сот квадратных метров. Учитывая, что к месту проживания в основном они едут на машинах «своих таксистов», то собственно вся жизнь проходит в таких минианклавах. Ведется в этномечетях и преподавание религии, понятно, что по каким-то своим программам. Наконец, понятно, что в своих решениях по тем или иным теологическим подобные мечети руководствуются мнением собственных религиозных авторитетов, хорошо, если грамотных и адекватных, но это бывает не всегда. Создается полноценная религиозная инфраструктура, параллельная традиционным исламским институтам или даже альтернативная им, и не зависящая от них. При этом она контролирует достаточно большой процент мусульманского населения, например, в Санкт-Петербурге, пожалуй, что гораздо больший, чем официальные структуры.  

Но что происходит дальше с этими рыночными этномечетями? Каков итог их деятельности? Просуществовав какое-то время, они привлекают внимание правоохранительных органов. Те приходят и их просто закрывают. Таков уж их стиль работы, и другой им неведом. Казалось бы, все, работа сделана, отчитались о выполнении. Но на самом деле все только начинается. Так как вся инфраструктура – «летучая» и существует без жесткой привязки к каким-то конкретным адресам, то, закрывшись в одном месте, она открывается и продолжает свою работу в месте другом. Только вот осадок у людей остается не самый лучший. Особенно у тех, кто эту мечеть оборудовал, вкладывал в это деньги (финансы, как правило, собираются «по подписке» среди тех, кто приходит на намаз), труд (методом хашара – что-то вроде среднеазиатского субботника на благо всей общины) и душу. Между прочим, по моим личным наблюдениям, большинство религиозного актива таких рыночных этномечетей – люди, имеющие российское гражданство, свой бизнес и недвижимость. Кроме того, в социальных сетях, образующихся по этническому или субконфессиональному признакам (а некоторые из этих сетей старше Киевской Руси) эти люди, как правило выполняют роль ключевых фигур, своего рода модераторов. По крайней мере, эти люди авторитетны, и к их мнению прислушиваются. 

Как же поступать в этой ситуации? Оставлять в нынешнем виде – вроде бы нехорошо, по сути их деятельность направлена не на интеграцию, а на обособление немалой части мусульман, в первую очередь внутренних и внешних мигрантов, эдакий европейский вариант с небезызвестными парижскими последствиями. Но закрывать их – еще хуже, потому что пополняется протестная социальная база, прекрасно мобилизуемая, причем изнутри. Между прочим, численность населения, посещающего этномечети, при том, что она варьируется в разных городах, достаточно велика. Может быть, выход в том, чтобы вести с ними планомерную работу, направленную на их интеграцию. Опять же для этого потребуется их официальное оформление, и возможно, постоянная «прописка» по определенным адресам. Понятно, это сложно, требует больших кадровых и прочих ресурсов, но без этого, похоже, уже не обойтись. Другой вариант видится в укреплении инфраструктуры централизованных мусульманских организаций, в подтягивании ее уровня до потребностей всего выросшего и продолжающего свой рост мусульманского населения. 

Ахмад Макаров, руководитель отдела по работе с общественными организациями и мигрантами ДУМЕР