Выступление Рената Ислямова, заместителя председателя Духовного управления мусульман Российской Федерации по делам образования и науки, на VI Всероссийской научно-образовательной конференции «Чтения имени Шигабутдина Марджани» на тему «Богословское наследие российских мусульман: актуальные проблемы изучения, подходы и решения»:

بسم الله الرحمن الرحيم

Уважаемые участники конференции!

Сегодня нам известно о более, чем 40 работ, написанных Бигиевым. Большая их часть найдена. И сейчас издательским домом «Медина» при участии Московского исламского института проводится масштабная работа по переводу, редактированию и изданию этих трудов на русском языке, на татарском и иске имлэ (тюрко-османском языке, на котором писал Бигиев). Эти работы публикуются в рамках серии «Исламская мысль: возрождение и переосмысление». Надо сказать, что спектр интересов Бигиева очень разнообразный. Свои трактаты он посвящал вопросам веры, фикха, исследованию Корана и его тафсиров, языкознанию и литературе, общественно-политическим вопросам. В рамках своего сообщения я хотел бы остановится на его работе «Халык нәзарына берничә мәсьәлә» («Некоторые актуальные проблемы нашего общества»), изданной в Казани в 1912 г.

Этот труд представляет собой сборник написанных в публицистическом жанре статей, в которых затрагиваются и рассматриваются наиболее актуальные, с точки зрения автора, социальные, культурологические, религиозные и этические проблемы, стоявшие перед татарской мусульманской общественностью. Бигиев на страницах этой работы, в частности, рассуждает о схоластике в богословии, раскрывает ряд проблем в сфере языкознания и литературы, рассуждает о причинах упадка исламского мира и прогресса Запада, дает свой футурологический прогноз относительно места и роли ислама в России. Особое место в его рассуждениях занимает вопрос веры. На последнем вопросе мы подробнее и остановимся. В частности, посмотрим, как богослов определял понятие веры, каково было его отношение к каламу (спекулятивной теологии), как он трактует аспекты вероучения, связанные с темой апокалипсиса, и, в конечном счете, посмотрим, как все эти вещи он связывал с упадком исламского мира.

Определение веры и ее столпов

Для начала обобщенно приведу несколько общих сведений, многим уже знакомым из учебников по вероучению. Так, относительно вопроса, что же представляет собой вера (иман), среди богословов существует несколько позиций, согласно которым вера — это: 1) Убежденность в сердце (тасдик би-л-калб) или убежденность душой, сердцем (тасдик би-л-джанан). Этой точки зрения придерживался, в частности, Абу Мансур ал-Матуриди (ум. 944); 2) Убежденность в сердце и признание языком / словами (тасдик би-л-калб ва икрар би-л-лисан / кавл). Об этом говорят, в частности, ханафиты; 3) Убежденность в сердце, признание языком и исполнение предписаний (тасдик би-л-калб, икрар би-л-лисан, ва ‘амал би-л-аркан). Данного определения придерживаются, например, шафииты и ханбалиты.

Бигиев не приемлет такое деление. В его методологии вера рассматривается с позиции ее истинности и пользы, как, например, социальной или политической. А все, что не согласуется с опытом или рациональными заключениями, а также интересами социального и политического блага, не может являться ни религией, ни верой. Также будучи убеждением (и‘тикад), сокрытым в сердце, вера оказывает влияние на нравственность, волю и поведение человека. Вера представляет собой дух нравственности человека и всех его поступков. Поэтому, вера в его понимании состоит из таких столпов, как истинные убеждения, хорошие деяния и праведные поступки, добрый нрав и искренность. Религия представляет собой исполнение в должном виде обязанностей, за которые человек несет ответственность сообразно времени и месту. По его мнению, убеждение, которое не отражается в деяниях человека, ничего не стоит. Вот он, например, приводит ряд хадисов, в одном из которых говорится:

الْإِيمَانُ بِضْعٌ وَسَبْعُونَ شُعْبَةً فَأَفْضَلُهَا قَوْلُ لَا إِلَهَ إِلَّا اللهُ وَأَدْنَاهَا

إِمَاطَةُ الْأَذَى عَنِ الطَّرِيقِ وَالْحَيَاءُ شُعْبَةٌ مِنَ الْإِيمَانِ

«Вера (включает в себя) более семидесяти ответвлений. Лучшим из них является произнесение слов “Нет бога, кроме Аллаха”, наименьшим — устранение с пути (того, что может) повредить (людям), а стыдливость (или скромность) — (одно из) ответвлений веры»

Согласно очевидным утверждениям этих хадисов, он заключает, что деяние, убеждение и нравственность являются столпами веры. Более того, он убежден, что столпы веры, согласно этому хадису, не имеют границ. Высшим и лучшим столпом веры является вера в существование Аллаха и Его единственность. А самый малый и самый нижний столп веры — это устранение препятствия с дороги. Поэтому если даже в самом малом из столпов веры присутствует фактор социальной полезности, выраженный словами «устранение помехи с дороги», то социальная полезность, несомненно, является почитаемой вещью и во всех остальных столпах веры. А стыд в значении стыдиться отказа от исполнения полезных обязанностей и стыдиться совершения мерзостей, согласно утверждению этого хадиса, является большой ветвью веры.

Самым большим столпом веры, согласно этому хадису, является вера в существование и единственность Аллаха. Существование и единственность Аллаха является бесспорной истиной. Это врожденная истина, которая известна каждому человеку самым простейшим путем

Человек, который в меру своих сил полностью соблюдает и исполняет обязательные для религии и человеческого общежития столпы, является совершенным верующим. Другие люди являются верующими сообразно совершаемым ими добрым делам и благодеяниям. То есть, Бигиев говорит, что верующие не одинаковы в степени своей веры: они могут различаться.

Среди мусульман на протяжении многих веков шли и до сих пор продолжаются дискуссии относительно того, кто является верующим, а кто таковым не является. Эти споры создали благодатную почву для размножения заразы такфира, взаимных обвинений и преданию друг друга анафеме. Бигиев при этом говорил, что верующим, пусть и не совершенно верующим, является всякий, кто произнесет душой и языком формулу единобожия — «нет бога, кроме Аллаха». После этого, - утверждает богослов - категорически запрещено обращать, в какой бы то ни было форме, внимание на такие разногласия, как аш‘аризм, му‘тазилизм, шиизм, суннизм. Принятие этой методологии разрешила бы многие проблемы среди мусульман.

Отношение к каламу

Вслед за А. Курсави (1776–1812), Ш. Марджани (1818–1889), Р. Фахретдином Бигиев критиковал традиционный калам.

В самых общих чертах калам - это занятие теоретизированием и разбором противоречий в области вероучения, акыды.

Говоря о каламе, он не стеснялся самых резких оценок и выражений. Так, в частности, он критиковал каламические науки, отмечая, что они представляют собой «пустопорожние рассуждения и бессмысленные потоки устной речи, не имеющие какой-либо практической пользы». Вот он на страницах своего трактата, приводит в качестве примера ряд сочинений, как Тахафут ал-фаласифа (Опровержение философов) имама ал-Газали, Тахафут ат-тахафут («Опровержение опровержения») Ибн Рушда. И задается вопросом, «из этих двух книг может ли быть извлечено хоть одно ценное слово, хоть одна полезная мысль?» Или вот еще из подобного перечня его вопросов и восклицаний - «Возможно ли думать о такой бредятине и писать подобную чушь, будучи в здравом уме и имея чистую душу?» Также от него прилетело и в адрес авторов комментарий (шархов) и супракомментариев (хашийа), написанных применительно к книгам по фикху, каламу, логике, методологии фикха, тафсирам, грамматике, синтаксису и философии.

Мы отмечали, что Бигиев был не единственным, кто подвергал критике калам. Но между подходом к данной проблеме богословов и его пониманием существует определенная разница. И она выражалась в особенностях его методологии и подходов. Если с точки зрения богословов-правоведов, запретное — это то, за что предписано наказание, тогда как, с его точки зрения, запретное — это то, что приводит к негативным последствиям. В богословско-правоведческой практике основой запрещения является страх грядущего наказания, а совершивший грех должен понести наказание. То есть, это можно выразить словами «я не грешу, потому что боюсь Божьей кары и наказания» Но, по мнению Бигиева, в основе запрета должно лежать опасение за последствия того или иного действия. («я не грешу, потому что это приведет к негативным последствиям для меня, для религии, для общества»). Согласитесь, между этими двумя состояниями, когда мои действия определяются страхом и когда мои действия определяются моей ответственностью за мой выбор - разница существенная. В одном случае мы говорим о психологии ребенка, а в другом - о психологии уже совершенно взрослой и самостоятельной личности. Именно второе состояние более соответствует духу ислама.

Далее он отмечает, что для обоснования самой себя вера не нуждается в философских рассуждениях и научных формулировках. Вера — это священная связь между человеком и его народом. В этом деле мазхабические формулировки и правила не имеют никакого авторитета. Вера — это учение, обретенное благодаря Божественному повелению; она проста и очень понятна.

Принимается ли вера того, кто уверовал перед страхом наказания или угрозы

Несмотря на то, что с точки зрения мазхабов калама считается, что вера, появившаяся в момент наказания или угрозы причинения вреда, т. е. так называемое «уверование перед лицом небесной кары», не принимается, Бигиев говорит об обратном, что такая вера принимается и это более соответствует всеобъемлемости Божьей милости. Он приводит на этот счет ряд айатов из Корана. В частности,

فَلَمَّا رَأَوْا بَأْسَنَا قَالُوا آمَنَّا بِاللَّهِ وَحْدَهُ وَكَفَرْنَا بِمَا كُنَّا بِهِ

مُشْرِكِينَ فَلَمْ يَكُ يَنفَعُهُمْ إِيمَانُهُمْ لَمَّا رَأَوْا بَأْسَنَا

«А когда они узрели Наше наказание, они сказали: «Мы уверовали в Единственного Аллаха и не веруем в тех, кого мы приобщали в сотоварищи к Нему! Но не помогла им вера, когда они (воочию) увидели Наше наказание для них…» (Коран, 40: 84–85.) Слова «после того как они увидели наше наказание, их вера оказалась уже бесполезной» в этом айате, по мнению Бигиева, означают следующее: «вера оказалась бесполезной касательно устранения очевидного наказания». Доказательство тому — исключение, содержащееся в другом айате:

فَلَوْلَا كَانَتْ قَرْيَةٌ آمَنَتْ فَنَفَعَهَا إِيمَانُهَا إِلَّا قَوْمَ يُونُسَ

«Если бы были селения (среди тех, что Мы предупреждали), жители которых уверовали после того, как они узрели наказание, и им помогла вера, кроме народа Йунуса…» (Коран, 10: 98). Вот тафсир Бигиева по этому поводу: «ни одному селению, которое уверовало, увидев наказание, вера не принесла пользы, кроме племени Йунуса. “После того как они уверовали, Мы удалили от них наказание”» Здесь, по мнению богослова, вера ограничена особенностями того, приносит ли наказание пользу или нет, устраняется ли мирское наказание или же нет.

Рассуждения богослова по теме Апокалипсиса

Эта тема является волнующей многих мусульман то ли в силу ее таинственности, то ли в силу того, что она включена рядом богословов в аспекты вероучения, то ли в силу потребностей или фантазий или еще по каким-то причинам. Тем не менее, всякие разговоры о близости воскрешения; домыслы касательно определения дней и часов его начала; признание того, что пороки и безнравственность являются признаком конца времени, равно как и уступки всякой скверне, оправдываемые наступлением конца времени; аннулирование установлений исламского шариата. Все это, говорил Бигиев, нагромождение лжи и клеветы вокруг одной определенной истины. Вот он приводит айаты из Корана:

كُلَّ يَوْمٍ هُوَ فِي شَأْنٍ

«...Каждый день Он в заботах» Благородный Коран, говорит Бигиев, передал значение секунд и минут посредством слова «день». В айате

وَإِنَّ يَوْمًا عِندَ رَبِّكَ كَأَلْفِ سَنَةٍ مِّمَّا تَعُدُّونَ

«...и день у твоего Господа равен тысяче лет по тому, как вы считаете» «Всевышний говорит: секунды Аллаха подобны тысяче ваших лет. И если это так, то и состояние близости было бы лучше рассчитывать исходя из меры времени, принятой в Благородном Коране. Если секунды Аллаха подобны тысяче наших лет, то остается только предполагать, сколь долгими для нас будут Его минуты, часы и дни, - заключает Бигиев.

Далее продолжая свои рассуждения, он отмечает: «И если учесть, что после ниспослания ислама еще не прошло еще и полутора тысяч лет и, соответственно, по шкале божественной меры времени не прошло и двух секунд, то в этом свете разглагольствования о воскрешении и болтовня о Махди являются величайшим преступлением против Благородного Корана и достоинства ислама. Разговоры на такие темы есть не что иное, как полоумие. Если такая небесная книга, как Тора, ниспосланная до низведения Благородного Корана, существует уже на протяжении около сорока веков, и если на этом фоне наш Благородный Коран и прекрасный исламский шариат не будут существовать хотя бы десять тысяч лет, то какой смысл имеет неподражаемость нашего Благородного Корана и красота нашего шариата?»

Сколь бы истинным ни было загробное воздаяние, оно никоим образом не может являться фундаментом законов общественной жизни, - заключает Бигиев.

Это ни в коей мере не отрицает веру Бигиева в воскрешение. Но лишь привносит важный нюанс в этом вопросе. А нюанс таков: да, воскрешение близко, но оно близко по меркам Благородного Корана. Своими рассуждениями Бигиев подводит читателя к мысли о важности быть деятельным и активным в этой жизни, не заглядывая в таинственное будущее, искать счастья уже этом мире и именно в этом, по убеждению Бигиева, должно заключаться превосходство исламской ‘акиды по сравнению с другими ‘акидами. Счастье в мире Ином является плодом счастья в этом мире, его результатом или как минимум его преемником.

А поиск счастья в дервишестве, нищете и отсутствии удобств — это философия индостанских факиров и брахманов, - говорит он. Высшей целью любой религии является стремление быть похожим на Того, Кому поклоняются ее последователи. По настоянию нашей веры, пишет Бигиев, нам должны быть присущи такие достоинства, как знание, сила, предприимчивость, могущество, величие, богатство, главенство. Каждое из этих достоинств является целью нашей религии и велением нашего шариата.

Как все это взаимосвязано с упадком ислама

Именно в неадекватной трактовке феномена веры Бигиев усматривал корень проблем, приведших к отсталости исламского мира. Это и проблемы социального раздора, умножения религиозных групп и течений, и господство обличительных настроений, оторванность интеллектуальных элит от потребностей народа.

Заточение религии в рамки устного заявления и скрытого в сердце убеждения является философией слабости и дервишества по мнению Бигиева.

Главной причиной уродования ислама стало превращение веры в скрывающееся в сердце убеждение и в выражения, произносимые языком. Ибо для этого уродования все пути были открыты: 1) вынесением за рамки веры, а фактически — аннулированием доброго нрава, благодеяний и добродетели, полезных деяний, несущих жизнь и спасение, и 2) удовлетворенностью скрывающимся в сердце убеждением и устными формулами. Если вера, устроенная в качестве исходной причины спасения человека, состоит только из убеждения и только из вербальных утверждений, то такая вера становится главной причиной человеческой гордыни.

Н.Новгород, 23-25 ноября 2021 г.