Выступление первого заместителя председателя ДУМ РФ, ректора Московского исламского института, директора Центра исламских исследований Санкт-Петербургского государственного университета, доктора теологии Дамира Мухетдинова на VII Всероссийской научно-практической конференции «Бигиевские чтения» на тему «Исламская богословская мысль: глобальные кризисы и пути их преодоления» 8 декабря 2021 г. в Санкт-Петербурге. Выступление состоит из двух частей.

Презентация книжных серий «Ал-ислах ва-т-тадждид» («Возрождение и обновление») и «Исламская мысль в России: Возрождение и переосмысление»)

Дорогие коллеги, отрадно, что именно в Санкт-Петербурге мы завершаем презентации книг, которые в свое время стартовали в Москве, в Московской соборной мечети, и прошла в крупнейших городах нашей страны, включая Казань, Екатеринбург, Нижний Новгород, Владимир и другие. И, конечно же, за рубежом: мне презентовали эту серию в Азербайджане, Белоруссии, Киргизстане, Казахстане, Узбекистане. Больше количество людей смогло с ней ознакомиться.

Прежде всего хотелось бы поблагодарить наше академическое сообщество, которое протянуло руку помощи и активно подключилось в реализацию этого проекта. С одной стороны, работали теологи, представители религиозных структур, а с другой — представители светской академической науки. Мы все понимаем, что друг без друга невозможно выпустить столь качественный продукт, в котором теологи проверяют работу переводчиков, представителей светской академической науки, а ученые проверяют то, что сделано мусульманскими религиозными деятелями. Друг друга дополняя, мы смогли выйти на высококачественный результат.

Но, как главный редактор издательства, хотел бы обратить внимание вот на что. Ежегодно наши вузы (и исламские в том числе) выпускают большое количество теологов, исламоведов, востоковедов, тюркологов. Но когда дело доходит до конкретики – скажем, нужны хорошие переводчики с арабского, турецкого, фарси, с английского и других языков или необходимы профессиональные редакторы-корректоры, которые одновременно разбирались бы в категориях исламоведения и востоковедения – здесь ситуация очень плачевная. Есть старая советская школа, на плечах которой мы еще стоим. Но, к сожалению, все больше славных фамилий и имен покидают нас, а новая школа еще не сформировалась, она только-только начала свое формирование, в зачаточном состоянии. Мы очень бережно пытались привлекать к работе в Духовном управлении те кадры, которые в течение десяти лет готовились в стенах наших вузов, чтобы программа по исламоведению получила свое логическое завершение. С одной стороны, мы получаем –религиозных деятелей, а с другой – тех специалистов, которые приобщились к востоковедческим штудиям.

Сейчас стало очень популярно говорить о теологии, проводятся большие конференции, в которых принимают участие представители традиционных конфессий. Но зачастую в них не принимают участие сами мусульманские теологи. Об исламской теологии говорят и представляют ее все, кому не лень, только участие в этом самих мусульманских теологов, в правильном понимании этого слова, очень мало. Когда мы говорим об исламской теологии, мы имеем прежде всего кадры, однако у нас совсем немного учебных заведений, которые учат по паспорту «Теологии». Здесь же встает вопрос и о необходимости обеспечения образовательного процесса учебными пособиями, хрестоматиями, книгами, журналами.

Президент поставил перед всеми нами задачу возрождения, воссоздания собственной богословской школы. Что это значит? Это означает прежде всего окунуться в тот массив, который оставлен нашими предшественниками — Марджани, Курсави, Бигиевым, Фахретдином. Например, в рамках нашей серии мы насчитали до 50 работ Бигиева. На самом деле, их еще больше. Очень много работ, которые мы не смогли идентифицировать или найти. Часть из них хранятся, например, в Индии, в Калькутте, а их следы мы нашли в Канаде: одна из работ, опубликованная в Бомбее, хранилась там.

То же самое с архивами Ризы хазрата Фахретдина. С Марджани вообще трагедия, потому что рукопись хранится у нас в Санкт-Петербурге, но найти специалиста, который сможет ее прочитать и перевести на нормальный понятный русский язык, причем со всеми сносками комментариями, крайне сложно. Я с трудом представляю, кто бы вообще мог взяться за это. Чтобы создавать что-то новое, нужно осмыслить старое – то, что осталось нам в наследие от наших предков. А пока мы живем с какими-то «заклинаниями» и штампами.

Мы слышим на разных площадках про Ризу Фахретдина: «он ваххабит», «он салафит», «он экстремист». Это говорят серьезные люди, которые представляют академические и исламские институты, это не мальчишки и не какие-то люди, выступающие анонимно. Это серьезные люди – доктора и профессора, и транслируют это они на серьезные аудитории.

«Бигиев – это вообще мусульманский Лютер, которого отлучили от ислама» – устами Мустафы Сабри, последнего шейху-ль-ислама. «Как вы вообще собираетесь его идеи – “фанаа ан-нар” – конечности ада , идеи всеохватности Божественной милости нести в массы? Вы что, Дамир Ваисович, своей серией хотите подорвать исламскую теологию, не оставив никакой разницы между христианством, исламом, иудаизмом? Ведь по мнению Мусы Бигиева, все всё равно попадут в Рай. Тогда зачем нужна вся это теология и все это развитие?». Поэтому, говорят они, лучше Бигиева запретить и не упоминать его вообще. Или еще более хитрый вариант: вынимаются из общего ряда какие-то нейтральные филологические или исторические работы Мусы Бигиева.

Иногда на конференциях оказываются добрые люди, которые, если удается, задают вопросы: «Вы готовы принять часть наследия этого ученого, а про другую умолчать?». Вы все-таки определитесь – он экстремист, нововведенец, еретик, или все-так он теолог и богослов, которого необходимо изучать в стенах наших учебных заведений. Примерно то же самое можно сказать по другим авторам – и по Курсави, и по Марджани. Мы, современные люди понимаем, что у Курсави был свой взгляд на философию. Как бы мы ни говорили о великом Курсави, но в его понимании изучение философии – это не богоугодное дело, это харамное, подсудное, греховное, еретическое дело. Поэтому все это наследие нужно анализировать, исследовать, обобщить и понять, что из того наследия нужно возродить и что внедрить.

Действительно, читая Мусу Бигиева, я понимаю, что он в какой-то степени опередил свое время: его взгляды революционны. Как в отношении эволюции религии в целом, так и в постановке вопроса о месте о роли религии в современном для него обществе. Я также понимаю, что многие студенты, которые бы сейчас прочитали, в XXI веке, воззрения Мусы Джаруллах Багиева, категорически с ними бы не согласились, опять же навесили бы очередные штампы.

Это касательно нашей российской серии, о которой сегодня расскажет Айдар эфенди Хайрутдинов, а профессор Бабаджанов из Узбекистана расскажет о новом проекте, посвящённом узбекским реформаторам.

Для нас также было важно запустить серию «Ал-Ислах ва-т-тадждид» («Возрождение и обновление»), потому что мусульманская мысль в нашей стране никогда не развивалась в отрыве от общемировой исламской мысли. Наши реформаторы — те же Марджани, Бигиев и Фахретдин – в той или иной степени находились под влиянием своих зарубежных коллег из Бухары и арабских стран.  Риза хазрат Фахретдин, будучи только-только назначенным имамом, посетил Санкт-Петербург, встретился с Афгани. И это перевернуло его представление о религии, о бытии. Это способствовало тому, что он встал на позиции реформаторской, обновленческой мысли.

Тот же Муса Бигиев и Камали – это прямые или косвенные ученики Мухаммада Абдо, продолжателя дела Рашида Риды. Если мы не осмыслим то наследие, которое нам оставили эти выдающиеся ученые – Сайид Ахмад Хан в Индии, те же Афгани и Мухаммад Абдо – как мы поймем место и роль исламской мысли современности? Опережали ли мы в чем-то своих зарубежных коллег? Были ли наши идеи более новаторскими? Нужно в целом осмыслить, что такое джадидизм. Ведь было время, когда о джадидах в 90-х годы в том же Татарстане, Башкортостане, на Урале, говорили «на ура», отмечали, как позитивное явление. А теперь мы снова видим тренд ухода в ишанизм. Но ведь именно с ишанизмом боролись все эти авторы: старые представления и суеверия, отход от прямого текста Корана и сунны они все критиковали это в своих трудах, устами того же Марджани это критиковалось.

А сейчас мы снова видим тренд все это возродить. Я говорю нашим оппонентам: издайте, давайте почитаем, осмыслим. Познакомьте же нас с этими многочисленными трудами кадимистской, так называемой, традиционной школы. Но что-то не так уж и много публикаций. Даже когда вы поднимаете на щит, скажем, того же ученого Галимджана Баруди, можно возразить, что ведь именно он открыл в Казани медресе «Мухаммадия», которая стала главным источником подготовки кадров для новометодных школ. Будущая татарская и башкирская духовная элита выходила из стен реформаторского медресе «Мухаммадия». Поэтому представлять Галимджана Баруди как шейха тасаввуфа и при этом не говорить, что он был одновременно и реформатором, значит искажать исторические факты.

Если мы говорим о сути предмета, давайте говорить о конкретных фактах. Вот есть книги, давайте обсуждать их. Я всегда говорил, что нельзя вынуть из контекста какую-то идею не проанализировав всю эволюцию мысли. Поэтому мы в Издательском доме «Медина» поставили задачу опубликовать все наследие Мусы Бигиева, Хусаина Фаизханова и Ризы хазрата Фахретдина. От первой книги Бигиева 1905 года, пока что известной нам, «История Корана и его свитков», которую мы уже перевели и издали, до его последних работ, которые он успел написать в Бомбее, будучи пленником у британцев на субиндийском континенте – «Китаб ас-сунна». Мы перевели ее с арабского языка, и тоже она готовится к изданию в начале следующего года. Только так можно понять, этот сложный период 20-30 гг, репрессий, краха джадидских воззрений, краха религии, о чем Риза Фахретдин прекрасно пишет: «Мы все это создавали, а пришли молодые советские деятели, всех расстреляли и уничтожили все наше наследие».

            Спасибо большое.

Вторая часть (подведение итогов пленарной части)

Сердечно благодарю всех наших участников конференции, наших имамов за терпение. Я знаю, что разные регионы, несмотря на разные часовые пояса, принимают активное участие в работе нашей конференции.

В следующем году мы будем отмечать 15 лет создания издательского дома «Медина». На сегодня это самое крупный мусульманский издательский концерн, который не только занимается изданием, переводом литературы, но и поднимает огромные исторические пласты отечественного исламоведения, востоковедения и теологии, на которой воспитывается целая плеяда молодых специалистов. На наших глазах молодые ребята оканчивают исламские вузы, поступают в светские университеты – в бакалавриат, магистратуру, аспирантуру, где защищают кандидатские диссертации. Уже целое поколение кадров сформировано, пока проходят наши чтения.

Вспомним Хусаина Фаизханова, которого мы сегодня его неоднократно упоминали. В этом году прошли уже восемнадцатые Фаизхановские чтения. Я не знаю научных чтений в нашей стране с более длительной историей. И это действительно огромная работа коллектива единомышленников, людей разных традиций, взглядов и эпох. Мы стараемся, чтобы такие дискуссионные площадки в разных городах и странах продолжали объединять заинтересованных людей.

Наверно, сегодня неспроста доклад Аполлинарии Сергеевны Аврутиной «Турецкий период в жизни и творчестве Мусы Бигиева» оказался последним. Вы в очередной раз на примере Мусы Бигиева показали, что в начале пути, по молодости, с накоплением багажа знаний, формируется некая идейная конструкция, фундамент, а потом, будучи человеком живым, подвижным, видя, как меняются эпохи, государственные строи, ты должен эволюционировать, подстраиваться под обстоятельства или, наоборот, защищать свои убеждения. Мы видим, что на первых порах Муса Бигиев, действительно, выступает как критик калама, фикха, такой «либеральный мыслитель», но позже, по сути, переходит на позиции защиты и уже вынужден сказать, что калам, как и фикх, был в принципе не так страшен.

В этой связи сразу же вспоминается и Риза Фахретдин и его известное письмо Александру Самойловичу в Академию наук. В письме он просит оставить его в покое, забыть про свое существование, потому что с приходом новой власти библиотеку Духовного управления, созданную им, разворовали, все рукописи украли. Он оказывается в одиночестве, по сути, взаперти, ему нечего есть, помогают ему только татары из Финляндии, которые присылают то чай, то сахар. Но самое трагичное, по его мнению, это то, что он и его последователи с такой надеждой и энтузиазмом в 70-80 годы XIX века приступили к созданию архива исламского наследия, положили на это все силы, но пришли молодые кадры, которые готовились в татарских учебных заведениях, и спустили курок, начав расстрелы и убийства.

Трагическая судьба ждала всех наших богословов. Тот же Муса Бигиев был вынужден скитаться, стать вечным мухаджиром после того, как покинул Советский Союз, жил то там, то здесь и в конце концов был похоронен на чужбине. Но благодаря тому, что его не расстреляли в 1936-37 гг., он дожил до середины XX века, до 1949 года. Он был живым свидетелем и Перовой, и Второй мировой войны, которая произвела огромные изменения в сознании всего человечества. Поэтому его труды очень ценны – как первые работы, так и те, что были созданы в конце жизни. Он смог, будучи человеком Российской Империи, Советского Союза, как Айдар эфенди Хайрутдинов сказал – «человеком мира», все эпохи объединить и соединить в себе самом.

На мой взгляд у нас получилась очень интересная пленарная часть, большое количество университетов, городов принимают участие, представлены разные доклады, совершенно разные вопросы мы сегодня затронули, поэтому я всем сердечно признателен за вашу поддержку, за вашу помощь и за неравнодушие. Все эти годы вы были нашими дорогими партнерами, советниками, подсказывали, дополняли нас, поправляли наши недочеты. Я думаю, что именно такой, конструктивный и созидательный подход поможет нам выполнить поставленные задачи. Как сказал Айдар эфенди Хайрутдинов, наверное, немыслимо, сможем ли мы все это завершить, и, как сказал Ефим Анатольевич Резван, хватит ли жизни, чтобы воплотить задуманное. Но мы надеемся на то, что, если не успеем мы, то наше дело продолжат наши дети и наши внуки.

На такой позитивной ноте я хотел бы завершить пленарную часть, пожелать всем милости Всевышнего Творца, благословения, большого терпения, быть крайне осторожными, глубокого понимания религии для тех, кто укоренён в религиозную традицию, и храни нас всех Всевышний Господь.

На следующий год, 14 января, у нас стартует год 1100-летия официального принятия Ислама народами Волжской Булгарии. По этому случаю Московская соборная мечеть проведет большие мероприятия, и уже заранее оповещаю коллег, чтобы они либо онлайн, либо очно смогли принять участие в торжественном открытии год 1100-летия принятия Ислама. Я думаю, что следующий год будет богат на события, на мероприятия, на издательскую и научную деятельность. И еще раз подчеркну, что в следующем году мы празднуем 15-летие издательского дома «Медина». Мы наконец-то завершили наш глобальный проект – энциклопедический словарь «Ислам в Российской Федерации», поэтому буду беспокоить коллег, чтобы они внесли свои последние правки, замечания для завершения этого проекта, который призван закрыть огромные лакуны в разных отраслях наук.