В настоящий момент в России идет широкая общественная дискуссия, связанная с подготовкой законопроекта о профилактике семейно-бытового насилия. Руководство различных религиозных организаций – в частности, РПЦ (МП) – уже высказалось о своем отношении к данному закону, поэтому мы считаем необходимым ясно и лаконично обозначить нашу позицию – позицию, которой мусульмане могут придерживаться в современном контексте, не изменяя собственной вере.

Прежде всего, необходимо различить два аспекта: конкретный проект закона в его нынешней версии и идею духовно-этической неприемлемости домашнего насилия. Мы будем говорить по преимуществу о втором аспекте. Отметим, что четыре суннитские правовые школы (мазхабы), в общем и целом, допускают применение насилия в качестве крайнего средства преодоления внутрисемейного конфликта. В данном случае исламское право апеллирует к целому ряду хадисов, в которых Пророк (да благословит его Аллах и приветствует!), как утверждает традиция, одобрил элементы домашнего насилия, а также к следующему кораническому стиху:

«Мужчины – защитники и попечители женщин, потому что Аллах дал одним из них больше (сил), чем другим, и потому, что они расходуют из своего имущества, чтобы поддержать их. Поэтому праведные женщины покорны и хранят в (отсутствие мужей), что Аллах предназначил им хранить. А тех женщин, непокорности которых вы опасаетесь, увещевайте (сперва), (далее) избегайте на супружеском ложе и (в последнюю очередь) побивайте (легко). Если же они станут покорны вам, то не ищите пути против них. Воистину, Аллах – Возвышенный (над вами всеми)» (К. 4: 34).

Тем не менее при интерпретации данного айата необходимо учесть тенденции развития исламского права (фикха) и теологической мысли в современный период, связанные, в первую очередь, с ориентацией на концепцию общественного блага (маслаха) и учет социального контекста (см. средневековые труды ал-Газали и аш-Шатиби, а также современные работы Мухаммада Хашима Камали, Мухаммада Абу Захры, Яссера Ауды, Мухаммада Садыка Мухаммада Юсуфа и др.). Согласно современным подходам, следует избегать абсолютизации частных коранических директив. Иначе говоря, мы не должны упускать из виду цели шариата (мака̄сид аш-шарӣ‘а), общий духовно-этический принцип Благородного Корана, мотив, стоящий за дозволением этой нормы, и обстоятельства ниспослания айата (асбаб ан-нузул). Отождествление частной культурной перспективы Аравии VII в. с предельными ценностями ислама может способствовать ограничению универсальности Корана в качестве всечеловеческого руководства. Так, «покорность» жены, очевидно, не должна приравниваться к бездумному подчинению женщины любому капризу мужчины. Непокорность проявляется, скорее, в нежелании идти на уступки, в неуважении к супругу, в отсутствии эмоционального ответа и неготовности решать конфликт мирными средствами. В этой связи правовую директиву, которая может быть выведена из данного айата, следует понимать как контекстно-зависимое ограничение бесконтрольной практики телесного насилия по отношению к женщинам, легитимированной половой моралью Аравии VII в. и имеющей доисламские корни (этот тезис на широком историческом материале обосновывается в работах таких исследователей, как Лейла Ахмед, Амина Вадуд и Асма Барлас).

Исламское послание предполагает поэтапную, непрерывную и реалистичную всестороннюю реформу, направленную на установление справедливого социального порядка – такого порядка, который препятствует закреплению любых форм угнетения. Всевышний Аллах устойчиво описывается в Коране как Тот, Кто не причастен практике «угнетения», «притеснения» (зулм). Если Ему чужды любые виды угнетения, то, вне зависимости от половой принадлежности[1], фундаментальной задачей человека как Его наместника на земле («Вот твой Господь сказал ангелам: „Я создам наместника на земле“» – К. 2: 30) является устранение всех форм несправедливости, которые человек (и только он) сам утвердил в этом мире. Обратим внимание на последовательность рекомендаций по урегулированию семейных ссор, с которыми Коран обращается к верующим: 1) словесное увещевание; 2) временный отказ от близости; 3) легкое физическое наказание[2], допустимое лишь тогда, когда предыдущие меры исчерпали себя; 4) семейный совет (см. К. 4: 35), если и последняя мера не увенчалась реальным успехом, который, безусловно, не равнозначен простому молчанию или затаенной обиде со стороны жены. Таким образом, с точки зрения иерархии духовно-этических ценностей Корана, как таковая допустимость физического насилия в качестве крайнего случая разрешения конфликта не совпадает ни с его желательностью, ни с его предпочтительностью.

При этом данная конкретная норма была сформулирована в социально-историческом контексте того общества, в котором она служила снижению уровня домашнего насилия, являвшегося в тот период бесконтрольным: она действительно нормировала мусульманскую общину по направлению к постепенному исключению подобных практик. Однако поскольку эти практики полагались на фундамент устоявшихся обычаев и традиций аравийского общества, они не могли быть эффективно отменены единовременным введением правовой нормы. Отказ решать проблему домашнего насилия простым юридическим запретом свидетельствует о представленном в Благородном Коране понимании, что рассматриваемая проблема является более чем правовой проблемой в узком смысле этих слов. Следовательно, реальное решение данной проблемы требует укрепления взаимного уважения супругов, защиты интересов друг друга и общего смирения перед волей Всевышнего. Как уже было сказано, воля Всевышнего – бытие человека достойным Его наместником на земле.

В общественной плоскости логично выводимая отсюда максима означает, что человек обязан стремиться к социальной гармонии (в том числе в рамках семьи), а не к простой заморозке конфликтов, и к минимизации угнетения: именно угнетения, а не любых различий между социальными ролями мужчин и женщин. Речь, однако, идет о том, что те или иные различия не могут выступать конечным оправданием фактического подавления, несдержанности и агрессии, которые совершенно не способствуют эффективному преодолению семейных ссор. Поэтому если кто-либо в современном контексте рассматривает айат К. 4: 34 как возможность получить разрешение на насильственное поведение в отношении женщин, то он ошибается.

Для мусульман Благородный Коран – это источник динамичной «нравственной истории» обновления отдельной личности и всего человечества. Таким образом, универсальное кораническое руководство направляет человека (как мужчину, так и женщину) на путь, держась которого он сумеет максимально полно реализовать дарованный ему потенциал. Помня об этом, нельзя останавливаться лишь на буквальном смысле отдельных айатов, не принимая во внимание целостность духовно-этической системы Писания, которая требует различной контекстуализации в тот или иной исторический период. Поскольку брак – это не просто формальное распределение ролей, а союз, основанный на любви, милосердии, уважении друг к другу и активном взаимодействии[3], то мусульманина должны в первую очередь интересовать способы утверждения и защиты брака в его неискаженном виде, подходящие для современных условий.

Адекватная интерпретация айата К. 4: 34 в текущих обстоятельствах учитывает именно такую перспективу: перспективу разделения социальных функций мужчин и женщин и вместе с тем несводимость тех и других к своим функциям. Другими словами, Коран производит «функциональное разделение» мужчин и женщин в рамках идеальной модели брачного союза, уже наполненного чем-то большим, нежели исполнением социальных ролей. Что же касается последних, то упомянутый в айате статус мужчины – статус «попечителя» женщин (каввамун) – не служит маркером сущностного превосходства мужчины над женщиной. Мужчины – это каввамун (т. е., скорее, «кормильцы» женщин), потому что, будучи освобождены от бремени вынашивания детей и деторождения, они несут ответственность за обеспечение женщин средствами для поддержания жизни. Таким образом, Коран признает определенное различие дополняющих друг друга социальных функций мужчин и женщин, однако не использует данное различие как повод закрепить принципиальное превосходство или ущербность кого-либо из них.

Забота о социальном положении женщин вовсе не то же самое, что механическое копирование «западного образца». Не тождественна она, впрочем, и слепому отрицанию «западного» лишь потому, что это «западное». Этико-религиозным ориентиром мусульман являются не культурно-географические категории как таковые, а «прекрасный пример» (К. 33: 21) Пророка (да благословит его Аллах и приветствует!). Историко-критическое исследование хадисов, преследующее цель реконструкции пророческой Сунны, позволяет сделать вывод, что Мухаммад (да благословит его Аллах и приветствует!), хотя и не выступал против рассмотренной выше нормы в контексте аравийских практик VII в., все же был весьма опечален после ниспослания айата К. 4: 34 и некоторое время даже отказывался его рецитировать. Кроме того, согласно источникам, сам Пророк (да благословит его Аллах и приветствует!) никогда не бил своих жен, и традиция передает следующие его слова, обращенные к мусульманам-мужчинам: «Лучшие из вас – это те, кто лучше всего относятся к своим женам»; «Лучшие из вас – те, кто не бьют своих жен» (передали Ибн Маджа, № 1977; ат-Тирмизи, № 3895; и др.). Таким образом, пророческий пример, обращенный ко всем «добродетельным мужчинам» из числа мусульман, вводит проблему этического выбора в правовые рамки, очерченные частной коранической директивой айата К. 4: 34, и демонстрирует моральное отвращение к мужьям, которые жестоко обращаются со своими женами.

Резюмируя наш анализ, можно сказать, что:

1) хотя Коран и допускает домашнее насилие в качестве крайней меры, все же айат К. 4: 34 должен читаться не как абсолютная и внеисторичная директива, а как обусловленный контекстом Аравии VII в. способ контроля бытового насилия (которое у арабов было бесконтрольным);

2) эта установка на контроль домашнего насилия в современном контексте должна пониматься специфическим образом и с учетом общественного блага (маслаха);

3) конечная цель Корана (и шариата) ориентирована на полное искоренение домашнего насилия, на установление равноправных брачных отношений, не допускающих притеснения и угнетения (зулм) какой-либо стороны (ср. К. 2: 187: «Ваши жены – одеяние для вас, а вы – одеяние для них»);

4) Сунна пророка Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует!) свидетельствует о том, что высшей ценностью и высшим ориентиром для всякого мусульманина является отказ от домашнего насилия[4].

Духовное управление мусульман Российской Федерации отстаивает твердую позицию, согласно которой ислам на духовно-этическом уровне выступает против домашнего насилия. Что касается обсуждаемого сейчас закона, то это отдельная проблема. Формально заявленные в нем принципы соответствуют духовно-этической установке ислама по искоренению домашнего насилия. Однако, как всякая частная правовая инициатива, закон имеет множество нюансов и требует детальной и компетентной юридической оценки. Кроме того, не вполне ясно, привносит ли он что-то новое в дело защиты прав личности по сравнению с уже существующим законодательством, и не приведет ли он в российском контексте (не во всем идеальном в плане имплементации законов) к расширению простора для потенциального произвола. Все это требует дополнительных размышлений, в том числе со стороны мусульманских граждан Российской Федерации.

Д.В. Мухетдинов

Первый заместитель председателя Духовного управления мусульман Российской Федерации,

Имам-мухтасиб Санкт-Петербурга и Ленинградской области,

Ответственный секретарь Международного мусульманского форума