Опубликованная Р. Ф. Мардановым «Краткая история татар», представляющая своего рода конспект, была в некотором смысле «пробой пера». В ходе подготовки этой работы Х. Фаизханов, видимо, осознал необходимость выйти за рамки сугубо событийной стороны и глубже погрузиться в подробности истории населения Средней Волги.

Весной 1858 г. Академия наук направила Х. Фаизханова в командировку в Московский главный архив Министерства иностранных дел, итогом чего стало издание сборника «Материалы для истории Крымского ханства» (1864)[i]. Между тем, как правильно отмечает М. А. Усманов, «нет ничего удивительного в том, что на титульном листе [сборника] слева, т. е. напечатанного по-русски, не стоит фамилия Фаизханова, так как он официально не был сотрудником Академии», при этом вся работа осуществлялась на ее средства[ii]. Вклад Х. Фаизханова, однако, отмечен в предисловии, написанном В. В. Вельяминовым-Зерновым.

Это первый известный акт сотрудничества Х. Фаизханова и В. В. Вельяминова-Зернова. Вклад этого ученого (заметим, первого академика-вос­токоведа из числа русских в Императорской академии наук) в формирование у Х. Фаизханова научного мировоззрения отмечен последующими востоковедами[iii]. Как писал, в частности, Н. И. Веселовский, «в Петербурге Фейз-Ханова, еще молодого человека, взял под свое покровительство В. В., старался ознакомить его с европейскими учеными приемами и требованиями современной критики и выработал из него очень полезного деятеля»[iv]. К сожалению, подробностей об этом периоде жизни Х. Фаизханова известно мало, но о тесном взаимодействии двух ученых говорит хотя бы тот факт, что в итоге Х. Фаизханов познакомил В. В. Вельяминова-Зернова с Ш. Марджани[v]. В. В. Вельяминов-Зернов как истинный ученый без остатка отдавал себя науке, что стало причиной сильного нервного расстройства, случившегося у него в 1871 г., после чего он так и не смог вернуться к прежней работе[vi].

Вероятно, под воздействием изысканий в московском архиве, обогативших его познания, и в ходе дальнейшего сотрудничества с В. В. Вельяминовым-Зерновым, с которым он взаимодействовал по части науки, Х. Фаизханов пришел к решению заняться собственно историей татар и, вместе с тем, к убеждению, что это он сможет проделать самостоятельно. Важно заметить, что работы по выявлению и изучению волжско-булгарских эпитафий во время командировок Х. Фаизханова в Оренбургский край в 1862 и 1863 гг., имевшие чисто филологические задачи, производились им по собственной инициативе, можно сказать, «попутно»[vii].

По мере погружения в предмет Х. Фаизханов ясно ощущал недостаточную разработанность раннего периода истории татар, связанного еще с Волжской Булгарией, о чем он говорил в своих письмах Ш. Марджани. Уже в одном из первых таких писем 1860 (или 1861 г.?) Х. Фаизханов упоминает о некоей, пока недоступной ему работе В. В. Григорьева[viii]. Очевидно, речь идет о статье «Волжские булгары», вышедшей в печати в 1836 г.[ix] Другой специальной работой, посвященной истории волжских булгар, была на тот момент публикация И. Н. Березина «Булгар на Волге» (1852)[x], опубликованная также отдельной книгой (1853)[xi]. Эта работа, содержащая описание развалин г. Бóлгар, которые автор посетил в 1846 и 1852 гг., имела большое значение для введения в научный оборот некоторых археологических сведений, хотя сам Березин планировал в будущем более полное историческое исследование (которое так и не было осуществлено)[xii]. Результаты, связанные с опытом прочтения волжско-булгарских эпитафий, Х. Фаизханов, ознакомившейся со статьей И. Н. Березина в 1862 г.[xiii], имел возможность оспорить в своей упомянутой выше статье 1863 г., посвященной идентификации трех надписей. Что касается В. В. Григорьева, то он при последующем личном знакомстве с Х. Фаизхановым, не впечатлил последнего своими знаниями, о чем сам Х. Фаизханов писал Ш. Марджани 27 декабря 1863 г.[xiv] Также, по словам Х. Фаизханова из того же письма[xv] и письма от апреля 1864 г.[xvi], В. В. Григорьев на тот момент уже отказался от идеи считать волжских булгар изначально славянами.

В течение 1860–1863 гг. происходит заметный профессиональный рост Х. Фаизханова – от человека, еще нерешительно приступающего к написанию фактографического труда, сетующего на недостаток сведений, до специалиста, уверенно подвергающего критике выводы уже признанных авторитетными специалистов и даже ставящего под сомнение их компетентность. Такой рост, дававший и возможности, и основания для ответственных суждений, был обусловлен собственной увлеченностью и необыкновенной работоспособностью Х. Фаизханова.

О том, какого методического уровня Х. Фаизханов достиг к середине 1863 г., можно судить по замечаниям, касающимся критического отношения к сведениям источников и предваряющим его труд «К̣азāн тāрӣхы»[xvii]. Например, Х. Фаизханов не делает далеко идущих выводов о степени просвещенности мусульманского общества джучидской эпохи на основе того лишь факта, что от этого времени сохранились какие-то сочинения[xviii]. Подобный взгляд, оптимистичный, но сдержанный, Х. Фаизханов выражает также в сочинении «Рисала» («Послание»), когда пишет об уровне образованности населения Волжской Булгарии домонгольского периода, подчеркивая при этом отсутствие реальных свидетельств[xix]. Для сравнения можно привести позицию Ш. Марджани, который в 1862 г. довольно категорично высказывался об отсутствии «наклонностей к умственным занятиям» у жителей Булгарии и Казанского ханства[xx], тогда как в «Мустафāд ал-’ах˘бāр фӣ ах.вāл К̣азāн ва Булг̣āр» в разделе о волжских булгарах он говорит лишь об отсутствии достоверных данных[xxi], а в разделе о Казанском ханстве, в том месте, где он «цитирует» Х. Фаизханова (см. выше), вслед за ним рассуждает о возможной гибели источников в период падения Казани[xxii] , но далее, где идет его собственный текст вновь категорично пишет об отсутствии у местного населения каких-либо склонностей к наукам[xxiii]. Вероятно, объяснить такую противоречивость суждений Ш. Марджани можно компилятивным характером его сочинения, а выявленное смягчение исторических оценок связать с использованием наработок Х. Фаизханова.

Критический подход Х. Фаизханова проявляется и в скептическом отношении к «народным» осмыслениям топонимов[xxiv]. Внимание к топонимике, кроме прочего, наглядно демонстрирует, что к историческим исследованиям Х. Фаизханов в значительной степени привлекал не только филологию, но и лингвистику: он объяснял, например, присутствие «финнов» (финно-угорского компонента) в составе населения Волжской Булгарии, исходя из интерпретации названий населенных пунктов и рек на территории современного ему расселения татар[xxv].

Как писал П. И. Пашино, один из сподвижников Х. Фаизханова по журналистской деятельности (его бывший студент, так и не ставший ученым, но проявивший себя как публицист), «кто знает известного ученого татарина, муллу Гусейна Фейзуханова, тот найдет в нем двойника Вамбери»[xxvi]. Арминий Вамбери (или, на немецкий манер, Герман Бамбергер) (1832–1913), одна из ключевых фигур в венгерской ориенталистике, на тот момент покрыл себя славой отчаянного авантюриста благодаря книге «Путешествие по Средней Азии» (1864). В ней он описал свое пребывание в этом регионе в 1863 г., куда направился, прикинувшись дервишем, и при этом весьма долго не был раскрыт[xxvii]. Но сравнение с ним Х. Фаизханова заключалось в другом: А. Вамбери был блестящим знатоком языков и культуры тюркских народов, он известен как автор словарей, переводов источников и этнографических работ. Прекрасно владея языками, он использовал их не только для практического общения, но и в исследовательской деятельности, широко привлекая лингвистический материал для истолкования различных аспектов истории и культуры изучаемых народов.

Х. Фаизханов вполне комплексно подходил к решению исторических задач. В результате исследования волжско-булгарских эпитафий он пришел к выводу о происхождении булгар вследствие смешения «финнов» и «тюрков» (в современных лингвистических категориях — носителей языков финно-угорской и тюркской групп) и предложил даже соответствующее объяснение этимологии этнонима[xxviii]. Видимо, Х. Фаизханов был первым, кто высказал мнение о происхождении слова bulğar (بلغار) от глагола bulğanmaq (بولغانماق), у самого Х. Фаизханова, в письме к Ш. Марджани от апреля 1864 г. (см. выше), отражающего значение мух˘талит̣ (مختلط) – «смешанный»[xxix]. В словаре Л. З. Будагова этот глагол отмечен как форма от чагатайск., татарск. بولْغاماق возвратного залога, в двух значениях — «мутным делаться, возмущаться» и «б[ыть] разделену, разсеяну, устрашену; испортиться»[xxx]. В труде Ш. Марджани (который, как известно из переписки с Х. Фаизхановым, принял его точку зрения)[xxxi], приведен глагол bulğamaq (بولغامق), откуда значение этнонима поясняется как «перемешанный» (kim aşnı bolğadı sunı bolğadı)[xxxii].

Конечно, в настоящее время этнология ушла далеко вперед по сравнению с серединой XIX в., и теперь вопросы, касающиеся этногенеза того или иного народа, не решаются в категориях «предки», «смешение» и т. д., поскольку этногенез рассматривается как сложный процесс, учитывающий в комплексе формирование и изменение идентичности, изменения языкового облика, обычаев, религии рассматриваемого населения и т. д. Однако, получается, что именно на эту сложность в этнической истории населения Средней Волги булгарского периода Х. Фаизханов как раз и указывал, решая эти вопросы также в более верном направлении, чем то, на которое вышел в результате своих изысканий ранее В. В. Григорьев[xxxiii].

Заключение

Выполняемая Х. Фаизхановым работа по переписыванию рукописей, являвшаяся для него в первую очередь источником средств к существованию, значительно обогащала его и в плане познаний. Сотрудничество и тесное общение с ведущими учеными-востоковедами способствовало его развитию в области исследовательской методики.

Примерно в 1859 г. Х. Фаизханов приступает к написанию собственной работы по истории татар, руководствуясь соображением обобщить разрозненные сведения из разных источников, в том числе на восточных языках. Постепенное погружение в проблематику приводит его к выводу о необходимости более детального исследования частных проблем. Видимо, в 1860 г. за написание работы по истории Волжской Булгарии и Казанского ханства берется Ш. Марджани. Х. Фаизханов выражает готовность содействовать ему по мере возможности, в том числе снабжая его необходимыми источниками и литературой. Работа Ш. Марджани была завершена, судя по всему, в марте 1862 г. Однако в том же 1862 г. Х. Фаизханов проводит изучение волжско-булгарских эпитафий, приходя к выводу о необходимости корректировки некоторых имевшихся к тому времени прочтений. В 1863 г. он осуществляет самостоятельное исследование трех текстов, опубликовав результаты в специальной статье. Обнаружение близости языка изученных им эпитафий к чувашскому языку подвигает Х. Фаизханова исследовать происхождение волжских булгар в связи с историей чувашей. Эти вопросы еще не были достаточно разработаны в науке того времени, поэтому Х. Фаизханов пришел к упрощенному, с современной точки зрения, выводу о происхождении булгар из «смешения финнов и тюрков». В настоящее время установлено, что чувашский язык принадлежит к отдельной булгарской (или, по-другому, огурской) группе тюркских языков, являясь единственным ее живым представителем.

В любом случае, после этого открытия Х. Фаизханов приступает к написанию новых работ, одна из которых была посвящена истории Волжской Булгарии, другая – Казанского ханства. Первая из них была завершена уже к весне 1863 г., вторую планировалось закончить к лету 1863 г. Как доказал Р. Ф. Марданов, она, как и другой труд Х. Фаизханова, посвященный истории Касимовского ханства, была интегрирована Ш. Марджани в его известное сочинение «Мустафāд ал-’ах˘бāр…». Скорее всего, и не обнаруженный к настоящему времени труд Х. Фаизханова по истории волжских булгар также был использован Ш. Марджани в неменьшей степени. В условиях отсутствия рукописи Х. Фаизханова, соответствующие заимствованные фрагменты можно было бы идентифицировать, не только выявляя идеи Х. Фаизханова, сформулированные им в переписке с Ш. Марджани, но и сопоставляя разделы «Мустафāд ал-’ах˘бāр…», обновленные по сравнению с очерком Ш. Марджани 1862 г.

Журнал «Ислам в современном мире» (Том 19/№ 2/июнь/2023)

Портал работает при содействии Фонда поддержки исламской культуры, науки и образования

© Духовное управление мусульман Российской Федерации, 2024 г.

При использовании материалов сайта гиперссылка на www.dumrf.ru обязательна